.. ремнями... - Женщина
разрыдалась, - смирительную рубашку на Сашу!.. за что? Кто эти люди? Кто
их прислал?..
Маршал нервно шагал по кабинету:
- Успокойтесь! Все образуется... Я помогу... позвоню... сейчас вас
доставят домой. Турбин! - крикнул в селектор. - Отправьте жену генерала
Лаврова и проследите, чтобы все было в порядке.
Маршал обнял женщину за плечи, проводил до порога и с облегчением
притворил плотную дверь.
Поднял трубку телефона с гербом, спросил тихо, стараясь придать
голосу наибольшую беспристрастность:
- Что там случилось, Герман Сергеевич? Рвался в цэка?.. Тоже мне,
новый генерал Григоренко! Мудак! Теперь все в порядке?.. Отлично..
Приходила... только что... Я?.. Я обещал помочь.
- Что думаете делать? - Пророкотала трубка.
- Ничего, - отрезал маршал.
- Единственно верное решение, - поддержали в трубке, - мудро...
обещать и... ничего не предпринимать. Никогда не нужно загонять в угол
отказом, лучше всего соглашаться... и все оставлять без изменений. Как
насчет охоты?
- Выпал снежок, - поделился восторженно маршал, напрочь забыв о
Лаврове и его плакальщице-жене, - по первопутку... эх, мазанул я в прошлый
раз поросенка... не на том номере стоял... поедем в Лотошино... царская
охота, доложу я вам... В прошлом сезоне мы с Пигачевым трех лосей
завалили... сами, сами, без подмоги егерей. Жду звонка! - Маршал с
облегчением положил трубку, рявкнул в селектор. - Трубин! Узнай, где он!
Через минуту-другую селектор проскрипел механическим голосом робота:
- В институте Сербского... направлен на психиатрическую экспертизу.
- Трубин! Зайди! - Рыкнул маршал.
Адъютант влетел пулей, замер посреди ковра.
- Это что за экспертиза? - Уточнил генерал, понизив голос до едва
слышимого.
- Соберут специалистов, профессуру, будут решать... - Трубин пытался
распознать, что желает услышать начальство... видно не угадал.
- Будут решать! - Взревел маршал и... сразу опасливо перешел на
полушепот. - Дурак! Чего там решать! Что сверху велят, то и решат. Сколько
раз вам, мудакам, втемяшивал - не залупайтесь! Не встревайте, мать вашу,
поперек батьки... Разузнай тихонько, как подлезть к этому Сербскому?
- К кому? - Не понял Трубин.
- Ты что оглох? К Сербскому! - Настаивал маршал.
- Да нет его давно, - пояснил Трубин.
- Как нет? - наконец маршал сообразил. - Умер что ли? - Трубин
кивнул. - Чего же говоришь институт Сербского? Я думал, как арбатовский,
примаковский, по имени хозяина. В общем, разузнай тихонько, кто там бал
правит... Эх, Лавров, ничего не понял в этой хреновне... борцы в Рассее не
в почете... на хрен они нужны воду мутить. И тебе, Трубин урок, ты -
полковник, он генерал-полковник, а в бараний рог вмиг скрутили, и меня,
если захотят, отправят шлепать с метлой вдоль нашего фасада... а ты еще
подъелдыкиваешь, хрен собачий, насчет Сербского... знаешь, что расположен
я к тебе, пес, а в особенности к своей племяшке... вали, ночной
командир... Чапай, думку будем думать...

В опустевшем кафетерии банка один за столом на четверых расположился
с чашкой кофе Чугунов. Появился Ребров, заказал кофе, огляделся в поисках
места - с десяток пустых столов, подцепил блюдце, направился к столу
Чугунова:
- Не возражаете?
Чугунов гостеприимно указал на стул рядом. Минуту пили молча. Наконец
Ребров нарушил молчание:
- Мы вроде соперники?
- Что вы, юноша? - Примирительно отверг предположение собеседника
Чугунов. - Какие же мы соперники... моя грязь вся испита, давно позади...
ваша вся впереди... Я вовсе не стремлюсь в Цюрих, даже наоборот... кто-то
разыгрывает партию, и в игре понадобились ненужные по нашим временам
качества - честность, неподкупность. Вот меня и ввели в игру, легкой
фигурой, а скорее всего пешкой, потом разменяют или... пожертвуют... по
обстоятельствам. Я взяток не беру, смешно... Знаете почему? В жизни не
поверите! Боюсь! Все гребут, о страхе и думать забыли, а я, по старинке,
боюсь. Наш босс мне сказал, что вы рвались на мое место, а вам, наверняка,
наоборот. - Ребров кивнул. - На всякий случай столкнуть лбами... всегда
пригодится. Мастодонт!.. Фигура!.. И заблуждается тот, кто решил, что
старик - впрочем, какой он старик? Это я старик - примитивен. А он -
мастер кружевного интригоплетения. Помните, как вышиб Панина?
Ребров кивнул.
- А ведь это спектакль, поверьте мне! Панин скоро всплывет, попомните
мое слово... Если люди всегда на плаву, а вроде бы и в опале, знайте, это
у них работа такая - быть в опале. Настоящие опальные не всплывают, так и
гибнут в безвестности, больные, одинокие, никому не нужные. Игрища с
опалой - любимые в нашем народе. Если монарху нужно укрепить преданного
вельможу, он его сначала в отжиг - в опалу, а потом опальный возносится
народным любимцем. Как же, бросил вызов самому монарху! Во смельчак! -
Чугунов отпил кофе. - Точно постарел... болтлив не в меру. Словеса всем
поднадоели, а по жизни... вы вправе думать: ты-то в Цюрих едешь, а я
остаюсь с тобою, родная моя сторона!.. - пропел на мотив популярной песни
начала пятидесятых.
Ребров мял салфетку. Чугунов поднялся, посмотрел сверху вниз:
- Вот что я вам скажу, юноша, если не увидимся больше... если начнут
шептать о слабом сердце и подорванном здоровье... не верьте! Я крепкий,
хоть и сильно бэу (бывший в употреблении).
- Не понял? - смущенно вопросил Ребров.
Чугунов не ответил, высокий, худой, пружинной походкой направился к
горе немытой посуды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50