- Если честно... только баба твоя меня и волнует... ни все
судмедэксперты мира... ни все сыскари и наружники... ни черт, ни дьявол -
только твоя супружница.
- Неужели покажет... на своего мужа?
- А ты представь, каково жить, каждый день с утра до вечера
прокручивая в мозгах: покажет не покажет?.. С ума сбрендишь через
полгода... а то и раньше.
- Она меня любит... - выдохнул Холин, замолк и сразу сообразил, что
лепет его недостоин не то чтоб умного, неглупого - нет-нет не то! - а
попросту взрослого человека.
- Не смеши! А?.. - Пашка нацелился на бутылки.
- Не пей ты хоть минуту, - взорвался Холин. - Что ж делать?
- У меня без алкогольной смазки мозги не фурычат. - Пашка налил
вискаря на три пальца, махнул, не поморщившись, потер руки, крякая от
благолепия в членах. - Что делать?.. Нам высовываться больше не резон.
Проскочили, и лады. Удача, она в стаде не живет, нам теперь тише воды,
ниже травы или наоборот - сидеть. Думаю так... Обратись к Мадзони...
алёрка [пренебрежительное прозвище] с нас еще не раз надеется пенки снять
и снимет: и мы с него... У него есть ребята, не сомневаюсь... обтяпают все
в лучшем виде.
Холин пальцем чертил узоры выпивкой, пролитой Пашкой на стол:
- Значит, я должен просить его, чтобы...
- Значит должен... значит просить, жена твоя, не моя, каждый сам
хлопочет о своем... справедливо... если у меня с моей проблемы возникнут,
что ж ты думаешь, я к тебе обращусь? Сяду на кухне, хлопну пару стакашек
и... думать буду. В чем большевики правы? Главное - четкий план иметь... -
Пашка повеселел. - Слушай, напился бы ты хоть раз в жизнь... по такому
случаю, а?.. Такой чирий сковырнули, и хоть бы хны... значит умело, не зря
нас растили, воспитывали... все ж вышли в люди! Выпьешь?
Холин кивнул. Пашка набулькал стакан, придвинул Холину:
- Давай... вперед и выше!.. На пыльных тропинках!.. у-у-х! - и
опрокинул стакан так стремительно, что рука и стекляшка в руке слились в
сплошной вихрь, в поэму движения и торжества...

Из дома звонить Мадзони Холин опасался. Надел плащ, поднял воротник -
за окном хлестал дождь - добежал до машины, нажал на кнопку радиоключа -
охранный маячок на лобовом стекле перестал мигать. Плюхнулся на сидение:
машина заурчала и по блестящему асфальту двинулась к центру. На часах
около одиннадцати вечера. Холин оттягивал, как мог, звонок Мадзони после
выяснения отношений с Пашкой Цулко и сейчас, ближе к полуночи, похоже
расплавился предохранитель - страх затопил Холина, заполнил до краев,
после вечера, проведенного с женой, перепуганной еще больше мужа,
начинающей и обрывающей фразы на полуслове, затравленно мечущейся по
комнатам.
Холин остановил "BMW" у отеля, вышел в холл, позвонил домой Мадзони.
Холин говорил недолго и по лицу его видно было, что банкир встретил не
слишком теплый прием итальянца.
Машина крутилась по центру, Холин выжидал, время от времени
поглядывая на часы. Наконец, машина покинула центр и направилась к парку,
людному днем и пустынному после наступления сумерек. Холин оставил машину
у входа, пошел по аллее со скамьями, пересекающей парк их края в край,
вернулся... не доходя до входа, услышал, как подъехал автомобиль, щелкнули
дверцы, на едва освещенной аллее появился человек: Мадзони шел прямо,
откинув голову, руки в карманах длиннополого пальто, на шее небрежно
намотан белоснежный шарф.
Мадзони приблизился к Холину: сухое приветствие, едва ощутимое
рукопожатие... очевидное недовольство столь поздним свиданием.
- В чем дело? - Мадзони поежился, дождь прошел, и лишь с деревьев
капало, редкие полновесные капли, упав на листву, в лужу, на гравий
нарушали мертвую тишину парка, от земли тянуло сыростью.
Холин не решался начать, длил время по своей стародавней привычке.
Мадзони всегда отличался решимостью и бульдожьей хваткой:
- Я прочел в газете о гибели человека из Москвы...
- Не о гибели, - мягко поправил Холин, - о смерти.
- Извините, - Мадзони едва сдержал улыбку, - о смерти... неважно знаю
ваш язык... тонкости не даются... Я прочел о смерти неприятной вам
персоны...
Холин начал было протестовать, но замолчал, вовремя уяснив, что
нелепые оправдания не облегчат его участь и лишь все еще более безнадежно
запутают.
- Теперь, как я полагаю, переводить деньги не понадобится? - Мадзони
посмотрел вверх, увидел мощную ветвь над головой, пропитанную дождевой
влагой и, поправив шарф, отошел на середину аллеи. - Ваши проблемы так
счастливо разрешились, - как истинный католик итальянец возвел очи горе и
продолжил, - по воле случая... и господа.
- Между просьбой о краткосрочном кредитовании и умершим нет никакой
связи. - Холин смотрел под ноги, казалось ледяная влага проникает сквозь
тонкие подошвы, всасывается порами кожи и охлаждает и без того почти
застывшую кровь. Холин пошевелил затекшие от напряжения руки... Мадзони
молчал.
- Никакой связи! - Холин начал заметно нервничать. Мадзони молчал. -
Никакой! Поверьте! - Выкрикнул Холин, ноги превратились в ледяные столбы,
и пошевелить ими страшно. - Чего вы хотите? - сдержать дрожь становилось
все труднее.
Мадзони боготворил конкретные вопросы, потому что испытывал
необъяснимое влечение к рубленным, кратким ответам:
- Льготных условий в сделке с золотом.
- Это невозможно, - не думая, выпалил Холин, поздно сообразив, что
сама поспешность отказа вряд ли сослужит ему добрую службу.
- Так только кажется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50