- Ребров, как раз
скользил глазами по середине решетки.
- Нет, - простодушно, и упиваясь откровенностью, ответил
подполковник.
Поворошил бумаги, поохал, покряхтел, выплеснул остатки заварки в
пластиковую урну:
- Подумайте... договоренности мы соблюдаем свято... кого угодно
спросите, хоть вашего сокамерника Сеньку... мы вам родного отца, вы нам
документы... - Нажал вызывную кнопку. Вошел охранник. - Всего доброго! -
Напутствовал подполковник.

В кухне Шестопалова принимала Холина за уютным семейным столом. Лена
подливала сидящему в халате гостю рейнское вино к мясу.
- Этот халат без меня носили? - Холин ткнул в набивной герб на
махровом кармане.
- Дурачек! - Лена обильно полила мясо соусом. - Слушай, Холин, ты
теперь вдовец, я свободная женщина, детей у тебя нет, я отроду не
хотела... не объединить ли наши усилия на службе Родине?
Холин, мотая длинными концами махрового пояса, тоскливо поведал о
своих опасениях:
- Гулять будешь...
- Не чаще раза в квартал. - Лена подложила Холину зелени. - Причем,
раньше гульба шла впустую... теперь только тебе на пользу... тут сеньор
Мадзони на меня глаз положил... это серьезно...
- Ты с Ребровым спала... Пашка сказал. - Холин разрезал кусок мяса,
смазал местной горчицей, отведал, поморщился. - Все могут делать, а вот
горчица им не дается.
- Подумаешь, Пашка... я тебе сама без Пашки могу сказать... да
спала... ну и что? Откуда это в вас байские замашки?.. И ты спи с кем
хочешь... мало ли таких крепких семей?.. - Подумала: - ...Может, только
такие и крепкие?.. Опять же, маршальская дщерь... дача-срача... трофейный
фарфор - услада старости... а хочешь! - Ленку повело от вина. - Хочешь? Я
и родить могу! Маленького Холина, такого кудрявого... дед будет нянькаться
с внуком... а мы с тобой прокладывать дорогу новой российской буржуазии,
то бишь старой номенклатуре на мировые рынки... Соглашайся, Холин, пока
добрая. Красивая баба, в койке огонь... ну чего тебе еще надо?
Холин отложил вилку и нож.
- Завтра или после завтра привезут золото...
- И тогда... ты разбогатеешь! Я знаю! Маршальские дочери голодранцам
предложений не делают!
- Знаешь? Про золото? От кого?.. И Пашке отпустила?
- Был грех. Зато к тебе теперь с полным уважением. Двадцать пять
процентов! Не шутка!
- Идиот! Скотина! Пьянь! Все выболтал... - завопил Холин и выскочил
из кухни.
...Вскоре из спальни донеслась мелодия... que sera sera...
- Откуда у тебя эта пластинка?
- Ребров подарил... перед отъездом.
- А у меня есть брелок... с этими же словами. - Холин вынул из
кармана пиджака золоченый брелок, снятый с его убиенной жены... жена
завладела брелком в свою очередь убив итальянского Brigandi.
Брелок оказался предвестником смерти, но... о его происхождении Холин
к счастью для себя не знал.

Седой прибыл в хранилище в сопровождении Мозгляка. Прошли мимо
охранников внешнего кольца безопасности, спустились на лифте, миновали еще
три поста...
Наконец подошли к решетке из вертикальных прутьев, каждый толщиной с
черенок лопаты. Сопровождающий долго возился с запорами, наконец открыл,
прошли по глухому, сплошь забетонированному коридору и уперлись во вторую
решетку из вертикальных прутьев. Первая решетка автоматически закрылась.
Над второй телекамера следила за пришедшими. Сопровождающий отомкнул
запоры второй решетки, спустились по ступеням и попали в зал со
стеллажами. На стеллажах лежали слитки золота с клеймом госбанка,
указанием пробы и веса.
Седой и Мозгляк прошли вдоль стеллажей. Лоб Мозгляка блестел. Прошли
к уже упакованным ящикам с крашенными зеленым, чтоб не царапались,
слиткам.
- Вот... - сказал ни к кому, не обращаясь Седой, - двадцать ящиков.
Повезем на двух обычных рафиках, чтобы не привлекать внимания, и "Волги"
сопровождения без мигалок... две чуть впереди... две чуть позади,
обгонять, отставать... в общем никаких кортежей...
Седой и Мозгляк вышли из подвала со стеллажами, снова распахивались и
щелкали запорами решетки, снова три поста, снова охрана внешнего кольца
безопасности...

...По ленинградскому шоссе ехали две "Волги" - "белая ночь", и
защитно-зеленая... чуть отстав, два рафика, один грязно-голубой, как для
перевозки алкашей, другой кофейный, тоже с наглухо замазанными стеклами,
на хвосте у рафиков сидели две серые "Волги" - в последней Седой, чуть
впереди Мозгляк и еще трое тренированных мужчин.
Пронеслись в Шереметьево-2, въехали прямо на летное поле, минуя и
пограничников, и таможню... Самолеты в ярких потоках света, тьма,
прореженная цепочками синих или янтарных огней рулежных дорожек,
маркировочные огни, прожекторы, поливающие светом взлетно-посадочные
полосы и погрузочно-разгрузочные зоны. Ушел вверх "Боинг-707" Люфтганзы,
за ним "DC", и чуть - позже джаловский красавец 747-ой с красным журавлем
на хвосте. Рафики замерли, дверцы открылись: из каждого фургона выскочило
по трое автоматчиков.
"Волга" Седого подъехала последней, пассажир вышел, тут же рядом
вырос мужчина в штатском, ткнул в самолет у забора.
- Этот? - переспросил Седой.
- Этот, - подтвердил местный гэбист.
К рафикам подошли обыкновенные работяги и принялись таскать, как
водку в районном магазине, по одному ящику, нежно, боясь уронить.
Самолет подпирали два трапа. По заднему поднимались работяги с
ящиками золота и скрывались в распахнутом люке. По переднему трапу
спустился командир экипажа в синей гэвээфовской форме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50