- Итак, - Мозгляк понял, что безмолвие потеряло смысл, - вчера
грузили золото... золото!.. пропал ящик... засадим всю бригаду, может и
под вышку подведем... госпреступление... кража золото-валютных ценностей в
особо крупных размерах.
Работяги в строю загалдели, один повыше, покрепче вышел вперед:
- Чего стращать, начальник? Мы только сейчас и узнали, что золото. За
день перекидываем по десятку тонн на рыло. Раз-зи все упомнишь?
- Коль! - обратился парламентер. - А помнишь вчерась Бориска
скомандовал колесо подпереть?.. мы, значит, и подперли.
- Точно помню, - поддержал сморчок с длинными волосами и фиксой в
верхних зубах.
Местный гэбист похоже сохранял остатки спокойствия:
- Где стоял самолет?
- Да вон! - Протянул грязную руку парламентер. - Тама! Да теперь его
тама нет.
- Издеваешься! - Прошипел Мозгляк. Работяги, теснимые полукольцом
оперов, приближались к месту вчерашней стоянки самолета. У забора залегла
тьма.
- Пусто. - Без выражения заметил местный гэбист и не успел
замолкнуть, как Мозгляк припечатал. - Вы тоже ответите по всей
строгости...
Луч прожектора упал с высоты, высветил забор, скользнул ниже,
выхватил ящик на земле под забором.
- Да вот же он, ядрена холера! - Крикнул парламентер, и все увидели
зеленый дощатый ящик. Мозгляк бросился первым, попытался приподнять и не
смог, осмотрел пломбы - все целы, велел операм оцепить ящик, сообразил,
что ошибся, скомандовал оттащить в багажник "Волги" - зад машины сразу
просел под грузом.
Работягам Мозгляк приказал:
- Об инциденте никому, ни слова, подписки не беру, но... все равно
что взял! - И рванул к телефону, дозвонился, заорал в трубку:
- Пал Устиныч! Нашли! Расскажу - не поверите! - Трубка уже дружелюбно
выплюнула. - Мудачье!
Работяги переговаривались, забыв об "устной подписке": всю ночь
пролежал... ящик с золотом... если б знать... всю ночь...

Допрос в кабинете подполковника Грубинского шел своим чередом.
Охранник ввел Реброва, подследственный сел. Подполковник привычно
предложил чаю, Ребров привычно отказался, и все же... Грубинский заварил в
двух стаканах с подстаканниками, разложил сахар ложкой, несколько раз
роняя белые кубики в сахарницу, отрезал по ломтику лимона, пустив желтые
кругляки в плавание по чайному морю и... придвинул напиток Реброву:
- Отведайте!
Ребров в нерешительности смотрел на чай.
Подполковник рассмеялся:
- Может боитесь?.. думаете, еще подсыпят чего, чтоб развязать язык...
не опасайтесь!.. зря... - и пояснил вполне дружелюбно, - если нам надо
развязать язык, знаете сколько способов? - и смеясь, стал загибать пальцы.
Ребров для порядка и успокоения пересчитал квадраты решетки на окне
по вертикали, по горизонтали и... перемножил: сошлось со вчерашним
результатом. Сделал глоток, отталкивая языком ломтик лимона. Подполковник
заметил, посоветовал:
- Съешьте его! - Подцепил свой ломтик и сжевал, - и все проблемы...
Пили чай минуту-другую, капель выбивала дробь по ту сторону окна, в
водосточной трубе загрохотало - сорвался с самого верху подтаявший лед.
- Так вот, - начал Грубинский, - значит, узнать, кто отец в обмен на
документы не хотите? - Ребров промолчал, даже порадовался спасительной
возможности предаться чаепитию. - Нет... так нет. - Грубинский подошел к
окну, вытянул шею, будто высматривал кого снаружи, обернулся, прижался
задом к подоконнику над источающей жар батареей, скрестил руки на груди. -
Погрею поясницу... вчера неловко повернулся, и как скрутило! Едва
разогнулся утром. У вас прострелы случались?
- Нет. - Ребров гонял ложкой чаинки по акватории стакана.
- С вами беседовать одно удовольствие, - рассмеялся подполковник, -
ничего лишнего... только да, нет... будто всю жизнь под следствием...
сейчас думаете... неплохо сказано... а что? каждый из нас всю жизнь под
мелкоскопом у государства... скажете, нет?
- Странно... как вы, с вашими взглядами сюда попали?
- Сам часто недоумеваю - как? - Грубинский оторвался от окна,
взгромоздился на стул, вздохнул. - Милый вы мой... это ж упряжь... и
скачут одновременно тысячи... попробуй, вырвись из постромок, попытайся
уйти в сторону... затопчут... даже не по злобе...
Снова заварил чай, снова принялся размешивать сахар, неожиданно,
будто вспомнил что важное:
- Плохо дело... - Вынул из стопки несколько листков. - Вскрылись
новые обстоятельства... - Сунул листки под нос Реброву. - Ваша подпись?
- Моя... - Ребров увидел свой росчерк на бумагах, которые никогда не
подписывал.
- Плохо дело... - Грубинский воевал с горячим чаем; дул на воду,
выуживал чаинки, целое действо разворачивалось на глазах Реброва. -
Главное, что плохо... вроде вы борец... человек с репутацией...
незапятнанной... а вот из бумажек этих следует, что вы как все, хуже всех,
даже каяться не желаете... Смотрели "Покаяние"? Класс! - Подполковник
цокнул языком. - Но искусство искусством, а жизнь берет свое. Бумажки
против вас... что делать будем?
- Это подделка. - Спокойствие с трудом давалось Реброву.
Подполковник улыбнулся:
- Это милый вы мой, даже не смешно... органы подделали?.. мы не
ангелы... люди везде люди, но... подделки? - И неожиданно изгнав
благодушие, отрывисто резанул, - подпись ваша?
- Моя, - подтвердил Ребров.
- А вы - трус! - Неожиданно зло заключил Грубинский. - Подпись - это
серьезно. Это даже ваш адвокат признает. Кстати об адвокате... не слишком
надейтесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50