— Махе, хаости. «Пожалуйста, проверьте, что она туда налила».— Шишти, — согласился махе.Врач хейни бросила на него пристальный взгляд, а потом передала одну за одной все бутылки и склянки.— Они запечатаны, — сказала хейни, показывая на горлышки бутылок. — С такой раной ей нельзя было покидать Кейшти. И, боги, ей нельзя было сидеть…— Вы собираетесь нас учить? — глухо пророкотал Ким. — Я сам вас поучу некоторым законам. Они касаются преступной халатности, непрофессионализма и прав родственников.— Уберите его отсюда.— Ага, — сказала Пианфар и, повернувшись, вышла.— Капитан, — раздался голос из переговорного устройства. — Врач, который осмотрел Сккукука, сказал, что с ним в общем все в порядке. Мы его просто неправильно кормили, они хотят прислать для него еду.— Живую?— Они говорят… ну, в общем, эти штуки совершенно беззвучные и быстро размножаются.Пианфар поморщилась. Дернула шкурой на спине.— Насекомые, что ли? Что он ест? Минутное молчание.— Я спрошу.Пианфар завернула за угол и заглянула в каюту. Спустился лифт и привез еще одну группу махендосет. Увидев их угрюмые лица, Пианфар машинально положила руку на курок пистолета.Но тут, внезапно разглядев знакомые черты, она вихрем бросилась в самую кучу махенов.— Золотозубый! — вскрикнула Пианфар.— А, Пианфар…Это был высокий махендосет, одетый, как и его спутники, во все черное, без единого золотого украшения. Только когда он широко улыбнулся, блеснуло золото. Он был значительно выше своих товарищей, обвешанных поясами с патронами и автоматическими винтовками. Но улыбка махена тут же пропала.— Говорят, с Шур все хорошо, а?— Нет, не все, и это из-за тебя, ублюдок с рваными ушами! — Она убрала наушник и посмотрела в темное встревоженное лицо махена. — На Уртуре мне повредили хвост, на Кейшти стреляли в мой экипаж…— Я знаю.— Да, черт тебя возьми, знаешь. Банни Айхар и «Успех» все разболтали, если остались живы. — Вспомнив об открытой двери и враче Эхран, она схватила Золотозубого за мускулистую руку и потащила за собой в свою каюту. — Останьтесь здесь! — приказала она его вооруженной охране и втащила старого знакомого внутрь.Захлопнув дверь прямо перед их носом, она повернулась к махену. Здесь они могли говорить спокойно — помещение имело звукоизоляцию.— Так, значит, больше никакой торговли. Никакого притворства. Это и есть твое настоящее лицо, капитан-охотник? Оставил нам сообщение на Уртуре, направил к Джику и ничего не сказал. Тебе игрушки, ты, безухий ублюдок, а страдаем мы. Вспомни причал Кейшти. Только посмей засмеяться, и я сверну тебе твою чертову шею. Где ты был?Золотозубый прижал маленькие ушки. Теперь он не ухмылялся, как обычно.— Хочешь все по порядку? — Его хриплый и спокойный голос звучал как-то непривычно. — Во-первых, Джик дурак, Пианфар, дурак, потому что связался с кифами.По спине Пианфар пробежал холодок.— Но ведь он твой друг, черт бы его взял! Ты прислал его за мной на Кейшти. Разве нет?— Я прислал. Он друг. И круглый дурак. А может, и я дурак. — Поискав глазами место, где можно сесть, Золотозубый плюхнулся на смятую постель и, опершись на руку, посмотрел на Пианфар: — У нас проблемы, Пианфар. Этот дурак Джик говорил с тка. Кненны схватили этого тка. Сейчас на Тавао направляется множество кораблей с людьми. На нас идутлюди, назревает война с кненнами и стишо, на нас вот-вот нападут кифы — Джик прекрасно знает этого Сиккуккута. Он сказал: да сгинет Актимакт. И Сик-куккут. Джик сказал, что этот киф простой про-вин-циал, затеявший какую-то свару у себя на родине. Я думаю, Джик ошибся. Очень ошибся. Этот киф далеко не так прост. Держу пари, хаккикт хочет заключить союз с махендосет и с тобой — будь осторожна, Пианфар, очень осторожна. Сиккуккут — опасный киф.— Не думаю.— Глупо. А Джик еще глупее.— А ты-то что здесь делаешь? Золотозубый передернул ушами:— Возможно, хочу доставить кифам неприятности. Я то здесь, то там. Я следил за кифами до самой Центральной. У них что-то происходит. — Сверкнул золотой зуб. — Нужно, чтобы и Актимакт не расслаблялся, верно? Этому кифу очень хочется заполучить мое сердце, он уже три раза пытался до него добраться.— А что теперь будет делать Сиккуккут, когда ты здесь? Ответь.— Он ничего не имеет против меня. Я принес ему много сфик. Вы тоже, хейни. И Джик. И «Бдительность». Мы дали этому кифу столько сфик, что теперь он может проглотить все Соглашение.Да, в этом был смысл. В этом был дьявольский смысл.— Так зачем ты прилетел? Махен сощурил темные глаза:— Может, у меня просто не было выбора. Может быть, теперь всем заправляет Джик.У Пианфар сжалось сердце.— Ты лжешь, Исмеханан-мин. Ты всегда мне лгал.Молчание.— Может быть, одному симпатичному махе нужно познакомиться поближе с этим кифом, а?— Ты что, собираешься его убить?
— А? Хорошая идея, хейни.— Ты думаешь, это не пытались сделать сами кифы?— Кифы не пытались. Кифы хотят жить, Пиан-фар. А вот мы, махендосет, все немного сумасшедшие, а? Я говорю правду, Пианфар. Если ты обо всем расскажешь кифу, я умру медленной смертью. Ты и сама это понимаешь, а?— О боги, не хочу даже слышать об этом! Не делай из меня заговорщика!— Старый друг.— Друг! — Она быстро подошла к комоду, выдвинула один из ящиков и достала оттуда маленькую коробочку. Золотозубый приподнялся на постели. Пианфар подбросила коробочку в воздух и ловко ее поймала.— Что это?— Дорогой подарок. От Стле-стлес-стлена, твоего драгоценного друга с Центральной. Того стишо, которому ты просил доверять. Записка. На, прочти. Она короткая.Открыв коробочку, он вынул записку, развернул и в ярости прижал уши.— Ублюдок!— Этот джитист чуть меня с ног не свалил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88