В: О.
А: Задай его.
В: Как ты соотносишь себя с другими людьми?
А: Мммм. Не угадала. Другие люди? Я не уверена, что знаю. Я веду
затворнический образ жизни. Я отношусь с большим уважением к каждому, кто
может водить грузовик в глуши или управлять звездолетом. Или преодолевать
трудности новгородской подземки (смех). Я полагаю, что смогла бы так
относиться. Я никогда не пыталась. Однако, жизнь всегда сложна. Я не
уверена, труднее ли мне спроектировать генотип, чем другому (обладающему
требуемыми способностями) выполнять те действия, которые я нахожу
трудными.
В: Это интересная позиция. Но неужели ты полагаешь, что вождение
грузовика столь же значимо? Следует ли направлять Особенных на эту работу?
Что делает столь важной тебя?
А: Потому что я обладаю уникальным набором способностей. Никто другой
не сможет делать то, что могу я. Вот чем является Особенный.
В: Как ты ощущаешь свою особенность?
А: Это очень близко к тому вопросу, которого я ожидала. Могу сказать,
что быть Особенным - это все равно, что быть Советником или руководить
отделом: все очень на виду, очень серьезная охрана, большее внимание, чем
представляется разумным.
В: Ты можешь пояснить последнее - "чем представляется разумным"?
А: (усмешка): Одно издание просило меня расписать меню моих любимых
блюд. Репортер как-то спросил, верю ли я в перевоплощение. Имеет ли это
какой-нибудь смысл? Я - психохирург, и генетик, и, случается, философ, и с
учетом этого последний вопрос в действительности несет для меня больший
смысл, чем предыдущий, но что же на самом деле имеет значение для публики?
Больше, чем моя наука, ты говоришь? Нет. То, что ищут репортеры - это
уравнение, позволяющее отыскать баланс между моей психикой и их
аудиторией. Баланс, который одновременно является и мифом, и реальностью:
их вопросы могут у всех вызвать одинаковую скуку, ни доставив удовольствия
никому конкретно; однако все равно: это подводит нас, наконец, к вопросу,
которого я от тебя жду.
В: Это приводит меня в сильное замешательство.
А: Задай его. Я скажу, если мы его, наконец найдем.
В: Хорошо. Я думаю, что удастся. Что ты знаешь такое, чего не знает
никто?
А: О, это мне даже больше нравится. Что я знаю? Это интересно. Никто
и никогда не задавал его таким образом. Сказать тебе вопрос, который
постоянно задают? "Как ты ощущаешь то, что у тебя Особые способности". -
Что я знаю - это гораздо более мудрый вопрос. Что я ощущаю. Но я отвечу
коротко: то же, что и все - кто находится в изоляции, отличается от всех и
способен понять причину изолированности и отличия.
Что я знаю? Я знаю, что сама я сравнительно не важна, а моя работа
важна исключительно. Это упустил тот интервьюер, интересовавшийся тем, что
я ем. Мои вкусы крайне тривиальны, разве что ты интересуешься моей личной
биохимией, которая меня интересует и имеет значение. Если этот журналист
обнаружил истинную связь между гением и сырами, то мне это интересно, и я
хотела бы поговорить с ним.
К счастью, мой персонал защищает меня от праздного любопытства.
Государство отделило меня, потому что народ, (как агрегатное состояние,
если угодно), знает, что если мне предоставить возможность совершенно
свободно трудиться, я буду работать и работать для работы, потому что я -
человек, одержимый одной идеей. Потому что во мне есть эмоциональное
измерение, которое пытались уловить другие репортеры, у меня есть
эстетическое чувство, касающееся того, что я делаю, и это связано с тем,
что один древний Особенный назвал "погоней за Красотой" - я думаю, что
каждый может это понять на своем уровне. Тот древний приравнивал это к
Истине. Я называю это Равновесием. Я приравниваю это к Симметрии. Это
составляет природу Особенного, это то, что ты на самом деле ищешь: мозг
Особенного работает с абстракциями, находящимися далеко за пределами
любого существующего языка. У Особенного имеется Дальнее Видение или с тем
же успехом Широкое Видение, которое охватывает больше, чем подразумевает
любое человеческое слово. А Слово, Слово с большой буквы, которое
Особенный видит, понимает, постигает в самом краеугольном смысле слова -
это Слово находится за пределами восприятия любого предшественника. Так
что он называет его Красотой. Или Истиной. Или Равновесием, или
Симметрией. Зачастую он выражает себя математически; либо, если для его
дисциплины не очень подходит такой ключ, ему приходится придавать
специальное значение определенным словам в соответствии с направлением его
работы. Мой язык - отчасти математический, отчасти биохимический, частично
семантический: я изучаю биохимические системы - человеческие существа -
которые на биохимическом уровне предсказуемо реагируют на раздражение,
проходящее через систему рецепторов с биологически определенной
чувствительностью.
Не будем касаться сложного пространства культуры или возможности
приложения математики к социальным системам. Могу сказать тебе, что я
оставляю исследователям, помогающим мне, большую часть работы по
микроструктурам, и я провожу максимум времени в размышлениях (больше, чем
в лаборатории). Я достигаю при этом такой степени порядка, которую могу
описать только как состояние простоты. Очень широкой простоты. Вещи, на
первый взгляд, не связанные, оказывается, влияют друг на друга. Когда
приведешь все это в порядок, возникает приятное ощущение, которое возносит
мыслителя в такие сферы, которые не имеют ничего общего с чувством.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139