На вид ей
было, возможно, около пятидесяти, а он видел ее голограммы в двенадцать и
шестнадцать, лицо, еще не застывшее теперешней красотой. Для женщины в
шесть раз его старше она выглядела еще очень неплохо, и то, что у нее
имелось, он бы в темноте не отличил от Джулии Карнат, повторял он себе со
старательным цинизмом - и лучше, чем Джулия, по крайней мере, Ари
выражалась яснее о том, что ей нужно. Все в Резьюн, рано или поздно, спали
со всеми в разумных пределах, и было не так уж удивительно, что Ари Эмори
хотела вернуть свою молодость с копией мужчины, который был бы слишком
молод для нее. Такая ситуация могла бы и в самом деле вызвать смех, если
бы все не было так мрачно, если бы не он был тем самым семнадцатилетним.
Он не был уверен, что сможет это сделать, но, говорил себе, что по
крайней мере с ней он приобретет опыт: его собственный ограничивался
Джулией, да и этот закончился тем, что она попросила у него Гранта - это
причинило ему такую боль, что он больше к ней не возвращался. Этим
приблизительно и ограничивался опыт его любовных приключений, и он почти
признал правоту Джордана в его женоненавистничестве.
Ари - змея, в ней все достойно порицания, но ключевым, как он считал,
было его восприятие. Если ему удастся использовать это, если удастся
устроить то, что Джордан называет "идиотскими трюками", тогда у Ари не
будет оружия. Это был бы лучший выход из создавшегося положения и именно к
этому он и готовился - быть мужчиной, пройти через все неприятности,
обрести опыт (видит Бог, женщина в возрасте Ари может кое-чему научить
его... в некоторых отношениях). Надо позволить Ари сделать то, что она
хочет, сыграть в ее маленькие игры и либо потерять интерес, либо - нет.
Он полагал, что может поставить себя на место Ари - что
семнадцатилетнего юношу едва ли очарует женщина ее лет, однако женщина ее
возраста вполне может иметь желание получить в качестве любовника
красивого, полноправного гражданина с чувством юмора. Так пусть она
заглотит крючок.
Пусть у нее будут проблемы, а у него будут решения.
При отношениях с ней, возможно, надо опираться на ее возраст и
самолюбие, слабости, которые никто до сих пор не обнаружил, потому что
никто другой не был тем семнадцатилетним, которого она хотела.

На его часах было 21:05, когда он подошел к дверям апартаментов Ари и
позвонил - этими пятью минутами он хотел заставить Ари задуматься,
собирается ли он появляться, или они с Джорданом задумали что-то; но не
более пяти минут, потому как он опасался, что у Ари возникнут подозрения,
и она примет контрмеры, которые даже сама потом не сможет остановить.
Дверь ему открыла Кэтлин, дверь в апартаменты, каких он никогда не
видел - стены облицованы желтым камнем и белая мебель, очень дорогая;
обстановка как раз по карману Ари, а остальные видели подобное только в
таких местах, как Государственный зал да и то по телевизору; и здесь же
Кэтлин, увенчанная короной светлых волос, безупречная в своей черной
униформе, очень чопорная - правда, она всегда такая.
- Добрый вечер, - сказала ему Кэтлин, один из немногих случаев, когда
он слышал от нее приятные слова.
- Добрый вечер, - откликнулся он в то время, как Кэтлин закрывала за
ним дверь. В комнате звучала музыка, едва слышимая... электронные пассажи,
холодные, как каменные залы, по которым они струились. Он почувствовал
дрожь. Он ничего не ел за исключением пригоршни соленых чипсов во время
ленча и кусочка хлеба без масла на ужин (ему казалось, что от другой пищи
его бы вырвало)... Теперь же он чувствовал слабость в коленях и
головокружение и сожалел о своей ошибке.
- Сира не принимает в этой части апартаментов, - пояснила Кэтлин,
ведя его в другой зал. - Этот только для больших приемов. Ступай
аккуратнее, сир, эти ковры на каменном полу иногда скользят. Я каждый раз
говорю об этом сире. Ты что-нибудь слышал о Гранте?
- Нет. - Мышцы живота напряглись при этой внезапной, неожиданной
фланговой атаке. - Я и не ожидаю.
- Я рада, что он в безопасности, - сказала Кэтлин доверительно, как
если бы высказалась о хорошей погоде, таким же вкрадчивым голосом, так что
он не знал, была ли Кэтлин когда-нибудь чему-нибудь рада или беспокоилась
о ком-либо.
Она была холодна и красива, как музыка, как зал, через который она
его вела, а ее партнер встретил их на другом конце этого зала, в
просторном низком кабинете, отделанном полированным меховым деревом,
голубовато-серым и похожим на ткань под блестящим пластиком; интерьер
дополнялся длинным белым пушистым ковром, серо-зелеными креслами и большим
бежевым диваном. Флориан, также одетый в форму, вышел из следующего зала;
темноволосый и тонкий по контрасту с атлетической блондинкой Кэтлин.
Дружелюбным жестом он положил руку на плечо Джастина.
- Скажи сире, что ее гость пришел, - сказал он Кэтлин. - Не хочешь ли
выпить, сир?
- Да, - ответил он. - Водка с пепчи, если есть. - Пепчи являлась
достаточно экстравагантной; а он еще не пришел в себя от шока, который
произвела на него роскошь, окружавшая Ари в Резьюн. Он взглянул вокруг,
оглядел даунерскую статуэтку в дальнем углу рядом с баром, ритуальные
маски с выпученными глазами, стальную скульптуру и несколько картин,
развешанных на отделанных деревянными панелями стенах, которые он видел в
фильмах... О, Господи, классика из субсветовых кораблей, живопись осела
здесь, где только Ари и ее гости видели их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139