Петр
был абсолютно беззащитен, а что касается Ивешки, то Саша до сих пор
опасался ей верить, учитывая, сколько лет она провела на грани общения с
Черневогом, и он не мог придумать ничего лучшего, как продолжать
бодрствовать, не оставляя происходящее без своего внимания.
Но всем понравилось предложение Ивешки осмотреть дом до наступления
полной темноты, чтобы убедиться, что там не осталось ничего из
принадлежащего Черневогу: попытаться отыскать его сердце и тем самым
обрести большую уверенность, что они смогут и дальше справляться с ним.
- Если только оно вообще было когда-нибудь, - пробормотал Петр.
Должно было быть, подумал Саша, но наверняка Драга украла его еще
много-много лет назад. А Драга умерла, вероятнее всего, захватив его с
собою, на чем могли и закончиться все надежды Черневога. Кто знает, как
это было?
Но пока он не сказал этого вслух, чтобы никоим образом не влиять на
мысли Ивешки, хотя и понимал что ему придется наблюдать за Черневогом все
то время, пока Петр и Ивешка будут обыскивать дом. Он должен был
заботиться об их безопасности, и особенно о безопасности Петра. Он
старался из всех своих сил пожелать им, чтобы они нашли там все нужные им
ответы, и чтобы каждый из них был в полной безопасности, находясь в этом
ветхом еще дымящемся доме. Но при этом его сердце каждый раз сжималось,
как только он слышал раздававшийся оттуда треск или удар от падающих
обгорелых досок и бревен.
Они вернулись назад, когда уже начинало темнеть. С собой они принесли
прокопченные дымом одеяла, вполне приличную корзину с едой, ведро свежей
воды, которое нашли на кухне, уцелевшей от огня, как сказала Ивешка, и
большой узел сухой одежды. Петр уже успел переодеться и умыться, а Ивешка
накинула прямо поверх старого платья один из халатов Черневога.
- По крайней мере, лучше это, чем ничего, - заметил Петр.
Это, на самом деле, оказалось очень важным делом перед ожидающей их
холодной и ужасной ночи. Саша с благодарностью накинул на себя второе
одеяло, как из скромности, так и для тепла, когда решил переменить одежду,
которая была грязной и мокрой.
Тем временем, в наступающей темноте, в компании с неподвижно лежащим
по другую сторону костра Черневогом, Петр без лишних рассуждений налил в
котел воду и вскипятил чай, Ивешка подогрела хлеб, который они отыскали в
доме, и подала его к чаю вместе с остатками меда.
- У него были очень хорошие запасы, - сказал Петр. - Я сомневаюсь в
его благих намерениях. Скорее, это обыкновенный разбойник. - Он закончил
брить свой подбородок, в перерыве между хлебом и чаем, который разливала
Ивешка, затем вытер бритву о колено, поднял настороженно поднял палец, и,
положив очередной кусок в рот, полез в свой карман, словно только сейчас
вспомнил о чем-то.
Он вытащил оттуда безделушку на цепочке, которая выглядела
красноватой, а в отблесках костра заблестела как золото. Он рассмеялся,
подбросил ее на руке, поймал, а потом протянул Саше.
- Ты не должен был...
- Какая разница, еда или золото? Целая шкатулка этого барахла, и
никакого сердца. Там не нашлось даже живой крысы, ни домового, ничего
похожего на это.
- Они слишком честные, - сказала Ивешка, а затем добавила с оттенком
безнадежности: - Куда подевался Малыш? Вы видели его?
Саша неловко пожал плечами и протянул безделушку Петру, подумав о
том, что Петр скорее всего, прав, что особой разницы тут не было, и нет
причин, по которым они не могли бы взять то, что хотели, если только от
подобных вещей могла быть какая-нибудь польза.
- Я не знаю, - сказал он Ивешке. - Но думаю, что с ним ничего не
случилось. Я видел его вчера, совершенно обезумевшего. Вероятно, он уже
теперь дома. - Он и сам надеялся на это со всей горячностью и бросил
взгляд вокруг на освещенные кусты, раздумывая над тем, что мог повстречать
Малыш, преследуя Петра, и видел ли его Петр.
- Я, конечно, не могу и предположить, что ты сможешь пожелать нам
всем оказаться дома, - сказал Петр, отодвигаясь с содроганиями, чтобы
достать кувшин с водкой.
- Кто знает... - начал было свои объяснения Саша по поводу природы и
последствий, но Петр перебил его:
- Или пожелай нам царских лошадей.
Петр подшучивал над ним, а он был рад этому, он был очень рад вновь
увидеть это и сказал, скорее для самого себя:
- Мы еще будем там.
Петр подошел к нему с полной чашкой, но он только покачал головой.
Ивешка попробовала немного и тут же зажмурила глаза со слабым вздохом.
- Еда и сон, - сказала она, а затем, сделав очередной слабый вдох,
нахмурилась, будто какая-то мрачная мысль вновь овладела ею, глядя в
чашку, которая все еще была у нее в руках, готовая вот-вот закричать.
Что случилось? Саша хотел знать это, с недоверием относясь к таким
неожиданным переменам в поведении, в этом месте, и особенно рядом со
спящим так близко от них Черневогом.
- Все хорошо, - сказала она вслух. Но отвечала она ему одному: "Я
вспомнила, что значит чувствовать нужду в еде и отдыхе. Будучи мертвой..."
"Забудь об этом", пожелал он ей в ответ, возможно с чрезмерной силой,
а может быть, все, что он мог сделать, никогда не выходило за разумные
пределы.
Петр тоже помрачнел. Он выпил еще водки, секунду помедлил, бросил
беспокойный взгляд на Ивешку, а затем сказал:
- Нам следовало бы подумать о том, как выбираться отсюда.
- Это будет нелегко, - сказал Саша.
- Я знаю, что не легко!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165