Вздымаются луки и топоры. Лают псы и мечутся во всполохах костров.Фиан, не колеблясь, идет к нему, неся себя и арфу.— Обмен, — слышит она его голос. — Камень на арфу.Сердце Эвальда было так полно ненависти и страха, что она едва могла дышать. Боль пронзила ее до самой глубины души, когда грубые пальцы Эвальда сжали камень. Она ощущала его страх и его ненависть к камню. Ничего бы он никогда не отдал по доброй воле. Но этого камня он страшился и готов был расстаться с ним со свирепым весельем.— Подойди, — сказал Эвальд и вытянул руку с раскачивающимся и вращающимся камнем, так что ненависть отступила от сердца Арафели.И к нему прикоснулась другая рука, нежная и полная любви. Она ощутила неожиданный прилив сил и отчаяния и кинулась вперед бежать, спасать…И тут же боль пронзила ее сердце с последним звоном арфы, с таким всполохом любви и горя, что она, ослепнув и помертвев, вскрикнула и чуть не упалаНо она не остановилась в своем беге; теперь она скользила словно тень, ибо тяжесть оставила ее. Под нездешним светом летела она через луга, собирая все позабытое, в мгновение ока то возникая здесь, то снова скрываясь в ином мире.Лошади ржали в мрачном свете и лаяли псы; ибо теперь она не трудилась выглядеть так, как удобно людям. Лучезарная, как луна, она возникла среди них, и в руках ее был острый серебряный меч, чтобы скрестить его с железом.Арфа и арфист лежали рядом разрубленные мечом. Она увидела, как человеческая мелюзга ринулась в стороны от нее, но ей было не до них; Эвальда она искала, подняв свое хрупкое серебряное лезвие. Эвальд изрыгнул проклятие, пришпорил лошадь и ринулся к ней, размахивая мечом, рассекая со свистом ветер. Лошадь взревела и попятилась назад, он снова выругался и опять ее пришпорил. Но первой нанесла удар Арафель, и он взревел от ярости при виде своей крови.Она тут же отступила в лес. Он бросился следом. Преследование было в его натуре. Она могла бы убежать в иной мир и обмануть его, но она не стала этого делать. Она мелькала и петляла впереди огромной лошади, ломавшей ветви и кусты и мчавшейся за ней по пятам с пеной на удилах.Жадные тени сгущались с обеих сторон, бормоча и радуясь погоне, которая уходила все дальше в черное сердце леса, ибо они жили по волчьим законам, и подобное влекло их к себе. Они все плотнее обступали Эвальда, но не смели его тронуть: она бы не позволила им. А над ними клонились и трещали деревья, и листья, обрываемые ветром, слетали вниз: небеса сотрясались от грома, и земля — от грохота копыт, и треск ветвей разгонял тени.И вот в темноте, меж вспышек молний, она обернулась, откинула за спину свой темный плащ и засияла пронзительным светом: лошадь осела на задние ноги и упала, и Эвальд покатился по мокрой листве. Поверженное животное вскарабкалось на ноги и, минуя протянутые к ней руки хозяина и угрозы, ломая ветви, загрохотало вниз по сырой земле, разбрызгивая воду в каком-то потаенном ручье в темноте; и тогда тени злорадно засмеялись. Арафель во всем своем обличье стояла в его мире, сиятельная, как серебристая луна. Эвальд выругался и перевернул в руке свой огромный черный меч. Затем он взвыл от ярости и нанес удар.Она рассмеялась и отступила в иной мир, когда меч обрушился туда, где она только что стояла. И снова она вернулась к Эвальду, и снова ринулась в чащу, принуждая его к преследованию, пока он не упал от изнеможения и не зарыдал во мраке урагана, уже забыв о своей ярости, ибо тени уже горланили вовсю, мечась среди кренящихся деревьев.— Вставай, — насмешливо промолвила она и снова возникла перед ним. Ветер перекатывал над ними раскаты грома, а издали доносилось ржанье лошадей и лай собак.При этих звуках веселое злорадство блеснуло в глазах Эвальда — он подумал о подмоге; и при свете молнии лицо его озарилось улыбкой, когда он поднял свой меч.И она рассмеялась с эльфийской жестокостью при этих звуках; радостная уверенность Эвальда растаяла, когда копыта прогремели над ними, сотрясая небо и землю, ибо то шла охота иного рода и иного Элда.И выругался Эвальд, и замахнулся мечом, и сделал выпад, и снова рубанул, чуть не коснувшись ее железом. И вновь занес свое оружие, наступая все упорнее. Она то возникала, то уходила в иной мир, уворачиваясь от клинка, и вдруг, нацелив свой серебряный меч прямо ему в сердце, ударила. Жало молнии раскололось пополам, Эвальд вскрикнул и, ужаленный серебром, испустил дух.Она не издала ни смеха, ни рыданий; она слишком хорошо познала этого человека, чтобы чувствовать что-либо. Вместо этого она взглянула на небеса, на серые обрывки туч — предвестников грозы, которых гнали иные охотники, пришпоривая ветра, и истошный вой сопровождал запоздалый рассвет. И она подняла свой легкий меч, отдавая честь госпоже Смерти, что правит людьми, — многих старых товарищей отыщет волк в ее стране.Лишь потом ее охватила печаль, и она тронулась иным путем к началу и концу своих странствий, где, покинутые всеми, лежали арфист и его арфа, ибо соратники оборотня бежали. Но воскресить нельзя было ни того, ни другую, ибо свет погас в его глазах, а деревянный каркас арфы был разбит в щепы.Но пальцы его сжимали иное, что сияло в его ладони, как летняя луна.Наполненный светом, камень был чист и нежен. Она взяла его в руки. Серебряная цепь снова охватила ее шею, и камень вернулся на свое место. Затем, склонившись, она поцеловала Фиана на прощанье и ушла в никуда.Гроза меж тем разыгрывалась не на шутку. VI. Выступление в путь Ураган обрушился на хутор армадой туч и ветром, сгибавшим сучья дуба и срывавшим раннюю весеннюю листву.А с ним вернулся и Кэвин, спотыкающийся и бездыханный, он бежал вдоль изгороди, преодолевая сметающий все на своем пути ветер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148