Слезы струились по его лицу. Годы проложили глубокие морщины у него под глазами. Он налился тяжелой мужской силой, и все же его руки держали свою ношу так нежно, что он не мог помять бы и цветок.Так быстро летели годы. Всякий раз, как она видела его, что-то в нем менялось, и, казалось, жизнь все больше и больше подчиняет его себе.— Они так выросли, — кивнула она в сторону детей.— Да. Они растут, — боль исказила его лицо — давно удерживаемое страдание, которое он привык терпеть. — Я так надеялся… я думал о тебе… вся моя надежда была лишь на тебя… я уповал, что они с тобой.— Со мной, — Арафель приложила руку к камню на своей груди. Взгляд Кирана зиял, как рана. — Нет. Ты ошибаешься, человек.— Я знал, что ты не причинишь им вреда. Нет, никогда.— Или увлеку их в чащу. Или без твоего ведома уведу их в Элд.— Так где же они были тогда? Заблудились? Всего лишь заблудились?— О, человек, человек.— Я боялся, вдруг я уже так погряз в миру, что ты не расслышишь мой голос, — сказал он.Слез уже не было у него на глазах, но боль разливалась повсюду. В нем ощущалось одновременно гордыня и смирение, и это печалило ее еще больше, чем слезы.— Ты не понимаешь, — промолвила она. — Я всегда слышу твой голос.— И никогда не приходишь.— Время… оно иначе течет для меня. Сейчас я смогла прийти и оставила все… О, поверь мне, мой добрый друг — приходишь ты или уходишь, ты никогда не идешь по Элду в одиночестве.— Многие годы я мечтал хоть о слове, — простосердечно признался он, нахмурив брови. — Хотя бы о слове, если нельзя просить о большем, — он нежно поворошил детские волосы, опустив голову, и вновь открыто взглянул на нее. — Но теперь мне не о чем просить. Это — все, о чем я мог мечтать.— Ты звал меня иначе на этот раз. И я почувствовала это. Ах, Киран, как я бежала, как бежала. Мне всего не передать тебе, нет, не сейчас. И не думай, что твой приход безразличен мне.— Значит, им грозила опасность.— Они справились с ней гораздо лучше, чем многие другие. В них много от их отца, — она увидела, как снова в нем вспыхнул страх, и прикоснулась к его руке. — Глупая русалка — они опаснее всего для детей. Держи их подальше от леса. И сам… о, мой друг, не надо больше ходить в лес. Лучше я сама приду к тебе. Жизнь его стала темнее, чем прежде, и многое в нем изменилось.Он всегда был прозорливее многих. И боль уступила место страху.— Что изменилось?— Не место здесь говорить об этом. Чу, Бранвин зовет.— Бранвин, — и тысяча забот нахлынула на него, углубив морщины на лице. Он обнял детей и попытался встать, но Арафель была проворнее и положила руку на его плечо.— Позволь мне взять девочку, — промолвила она, — и пойдем со мной.Он передал ей дочь, и Арафель взяла ее в свои объятия, укрыв плащом, он же взял сына и встал.Это был легкий полег меж тенями, мгновенное перемещение. За дымкой тумана возникли стены Кер Велла и выступили из сумрака на дневной свет.— Вот они и дома, — промолвила Арафель, а дети уже начали тереть глаза руками, словно просыпаясь от обычного сна. Она поставила Мев на ноги, поддерживая ее, и посмотрела ей в лицо.— Все в порядке?Мев моргнула и сонно кивнула. И Келли проснулся и обнял отца за шею, когда Мев, увидев сразу и отца, и свой дом, кинулась к нему с распростертыми объятиями.— Они знают, что я — Чертополох, — промолвила Арафель, начав растворяться в ночи своего мира. — И это к лучшему.— Возвращайся, — крикнул ей вслед Киран.Она помедлила, играя в солнечном свете.— Возвращайся скорей.— В Кер Велл? Хорошо, если ты хочешь. Я приду сегодня… Да, я приду. Пора. Жди меня на восходе луны.Дети не успели моргнуть, как она исчезла, и они тут же затараторили о водных лошадях и речных русалках, о лесных тропах и чудесных избавлениях. И Арафель слышала их — ну что ж.Удаляясь своими путями.
— А потом она велела ей уйти обратно, в реку, и мы испугались, вспомнив, что ты говорил нам о незнакомцах, — рассказывала Мев отцу. Слова застряли у нее в горле, когда она вспомнила о том, какой ей был предложен выбор, ибо он слишком глубоко запал ей в душу, был слишком черен и слишком велик для ее маленького сердца, чтобы говорить об этом кому-либо, а менее всего тем, кого она любила. Но так или иначе, она добралась до конца своего рассказа, упомянув и имя существа; и Келли поведал то же самое. Но она стала другой; она уже никогда не сможет быть такой, как была, узнав, что такое выбор; и Келли уже никогда не будет прежним; и она поняла это, глядя на своего отца, и испугалась, но душой знала, что поступает верно. Она выросла, совсем не так, как того ждала, но об этом нужно было молчать.И Киран, не будучи слепым, увидел, как тайны свили свои гнезда в его детях.— Вы были с Ши, — промолвил он и почувствовал прилив отчаянной ревности к тем, кого любил больше всего на свете. — И ваши рассказы не для простых ушей. Есть такие, кого вы можете напугать ими, понимаете? Будьте мудры и молчите об этом, — и он взял их за руки и повел к воротам Кер Велла.И со стен затрубил рог, будя эхо в холмах. Потерянные были найдены, и все ушедшие на розыск могли вернуться из лесу домой. И вслед за эхом послышались звуки других рогов из леса и с берегов реки — услышавшие охотники передавали сигнал дальше.Женщины выбежали им навстречу из ворот, и впереди всех бежала Бранвин, которая стояла на стене, всматриваясь в ту часть Элда, который запал ей в душу с давних времен. Она бежала им навстречу — и косы ее растрепались, юбки полоскались по ветру, скользящие ноги едва касались камней. Она схватила в объятия своих пропавших детей и заглянула в их лица, и посмотрела на Кирана, и разрыдалась.— Они были с ней, — гневно промолвила Бранвин. — Я так и знала, я так и знала…— Нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148