Уходи! Уходи! Эти дети под защитой Граги, как и человек, над которым ты не имеешь власти!И он исчез так стремительно, что только солнечный свет остался на его месте, а пони и высокий мерин Ризи даже не вздрогнули. И пчелы миролюбиво продолжали жужжать, и ветер нежно перебирал камыши.Ризи зашевелился и открыл глаза, обнаружив, что Келли и Мев сидят рядом. Сначала взор его был безмятежен, но потом в нем появились стыд и тревога.С отчаянным видом Ризи провел рукой по волосам.— Мы волновались, — пояснила Мев, когда Ризи сел. — Ты никак не просыпался.Ризи в ужасном смущении посмотрел на них, на небо, на воду и обвел взглядом холмы.— Со мной такого не было никогда, — промолвил он. Вскочив на ноги, он ощупал себя и, заметив, что не достает кинжала, огляделся и нашел его на земле. И снова он огляделся и внимательно посмотрел на детей.— Вы тоже спали?— Нет, — ответила Мев, уверенная, что то был не сон и что о нем нельзя говорить как бы ей ни хотелось. Ей было жаль Ризи, который был почти господином и к тому же гордым, и никогда не относился безответственно к поручениям. Она была уверена, что он во всем признается отцу. А их отец увидит за его рассказом больше и станет беспокоиться о них.— Ты напугал нас, — сказал Келли.Ризи ничего не ответил на это и молча двинулся туда, где паслись лошади, а они последовали за ним, обменявшись взглядами тревожными, а не веселыми. Идя за Ризи, они взялись за руки. Мев ничего не поняла из того, что сказал коричневый человечек, вряд ли и Келли увидел в его словах какой-нибудь смысл. Она понимала только, что приходил он к ним и говорил для них, и послала его Чертополох, или как там ее звали по-настоящему.Тьма лежала на их пути — это он обещал. И что-то о ветре. Но небо было чистым и синим и ничего не предвещало. Но вид его не успокоил Мев — чистые небеса быстро заносятся тучами, а нынче солнце сияло каким-то тусклым светом даже в полдень. Он что-то говорил о корнях и побегах, но из этого она тоже ничего не поняла. Еще он говорил о каких-то переменах и о железе, и ни она, ни Келли не могли удержать кинжал. Ее рука до сих пор болела от этого.Элд и железо были чужды друг другу. Вот почему их отец ехал без доспехов и оружия. Даже теперь она вся трепетала от боли, и если камень, который носил отец, обладал такой же силой, она понимает, почему он упал тогда на лестнице.И она испытала похожее. Она это знала. Но он продолжал носить свой камень, который был гораздо сильнее, чем какой-то тоненький листик. А мать готовила ему поссет, чтобы он мог отдохнуть. И все же временами его охватывала боль. И теперь она знала, откуда исходило страдание.Она обняла Флойна за мохнатую шею, взяла поводья и вспрыгнула в седло вслед за Ризи, влезшим на своего черного мерина. Келли вскарабкался на Фланна. И пони без понуканий побежали домой, и черный мерин пошел вместе с ними, словно все это происходило во сне. VIII. Путь в Донн Теплый ветер дул Кирану в лицо, и лошади двигались ровным шагом по усыпляющей дороге, пролегавшей по владениям Кер Велла; а слева, за набегающими волнами плетней высились холмы Ан Бега. Здесь раскинулись хутора свободных земледельцев — упрямые жители долины обосновались на границе и удерживали ее. Кер Велл помогал им как своему форпосту; и стоило свернуть налево или направо, они повсюду нашли бы приют и кружку эля, а появись они на закате, их ждал бы и добрый ужин. Они процветали, эти хутора, и дорога свидетельствовала об этом, хорошо утрамбованная и не заросшая травой, добрая, ровная дорога, как те, по которым уходили в поход.Они не сворачивали с нее и вскоре вновь выехали к Банберну, заросшему камышами, который петлял то тут, то там, перерезанный овечьими бродами — вдали виднелось несколько отар; а иногда берега его были истоптаны свиньями с хутора Аларда, прижавшегося задами к самой воде — кучка старых строений под плакучими ивами, огороженных ивовыми ветвями и камнями, что намыл Банберн. И здесь во всем был достаток. Когда они проезжали мимо, свинопас вскочил на плетень и замахал им руками, а вслед за ним появились мужчины и женщины, собаки и дети, которые, разбрызгивая воду, перебирались через поток и бежали за лошадьми.— Это сам господин, — кричали дети, подпрыгивая рядом с процессией и радуясь, что еще долго можно будет говорить об этом, передавая новость с хутора на хутор. И Киран улыбался им, и лошади терпеливо взирали на собак и мечущиеся тела людей.— Господин, — выкрикнул юноша, чей шаг был уже равен мужскому и который намного обогнал остальных. — Не хочешь ли заехать к нам? Тебя ждут эль и сидр.— Передай благодарность своему отцу, — ответил Киран, — и пожелай всему дому добра от меня. На этот раз я не могу заехать. О боги, Эд, твои ноги стали еще длиннее?— Да, господин, — переводя дыхание мальчик бежал рядом, и вся его родня уже давно осталась позади, с ним могла тягаться лишь одна собака. — Они растут. И я уже могу стрелять из лука.— Неужто? Ну конечно, тебя ведь должен был научить отец.— Мне минуло пятнадцать лет, господин.Мальчик начал отставать и прокричал уже вслед:— Доброй дороги.Киран повернулся в седле.— Когда тебе будет шестнадцать, приходи на зиму в Кер Велл.Мальчик, улыбаясь, остановился в окружении собак и замахал рукой. И все ответили ему, приветственно подняв руки, и вскоре ивы вновь скрыли хутор за собой.Лошади, почуяв запах сена и жилья, начали артачиться, и потребовались шпоры и узда, чтобы вновь вернуть их помыслы к дороге.Но дело гнало людей вперед, и никто ни звука не проронил, сожалея об эле.— Звезды и небо сегодня за нас, — промолвил Киран. Он оглянулся назад, где за Барком ехал Донал, молчаливый Донал, на месте которого он так хотел бы быть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148