затем продолжал:
- Я и сам об этом подумал. Мне тоже показалось, что все мы - персонажи романа, и притом довольно устарелого. С той только разницей, о которой говорил Понд: конец был не тот, один роман переходил в другой. Когда перстень исчез, нам уже подали кофе. Весь этот дурацкий обыск занял очень мало времени, и кофе еще не остыл; но Кроум приказал принести горячий. Мы просили его не беспокоиться, но он все-таки позвал дворецкого, и они довольно долго о чем-то шептались. И как раз в ту минуту, когда Питт-Палмер поднес к губам свою чашку, Кроум резко вскочил, и голос его хлестнул нас, как удар бича.
- Не пейте, джентльмены! - крикнул он. - Кофе отравлен!
- Черт знает что! - перебил Уоттон. - Совсем другой рассказ! Гэхеген, вы уверены, что это было наяву? Наверно, начитались старых журналов, и в голове у вас все перепуталось. Кто из нас не читал рассказов об отравлениях!
- В данном случае все кончилось куда более странно, - спокойно сказал Гэхеген. - Все мы, конечно, застыли на месте, словно каменные статуи. Только молодой Питт-Палмер встал - на его холодном, строгом лице не было и тени волнения - и спокойно сказал: "Простите. Я не хочу, чтобы мой кофе остыл". Он залпом осушил свою чашку, и, клянусь Богом, лицо его немедленно почернело, точнее, оно прошло гамму каких-то жутких оттенков; он страшно захрипел и рухнул на пол.
Конечно, мы не поверили своим глазам. Но венгерский ученый был доктором медицины; кроме того, вызвали местного врача, и он тоже констатировал смерть.
- Вы хотите сказать, - перебил Уоттон, - что врачи признали отравление?
Гэхеген покачал головой.
- Я хочу сказать, - повторил он, - что они признали смерть.
- От чего же он умер, если отравления не было?
- Он умер от удушья, - сказал Гэхеген и нервно вздрогнул. Несколько минут все молчали. Наконец Уоттон проговорил:
- Я ничего не понимаю. Кто отравил кофе?
- Никто. Кофе не был отравлен, - ответил Гэхеген. - Лорд Кроум просто хотел обследовать наши чашки, пока мы еще к ним не прикасались. Несчастный Питт-Палмер положил в свой кофе очень большой кусок сахару. Сахар должен был растаять. Но есть вещи, которые не тают.
Сэр Хьюберт Уоттон уставился в одну точку. Наконец в его глазах засветилась какая-то мысль, трезвая, хотя и несколько запоздалая.
- Вы хотите сказать, - начал он, - что Питт-Палмер спрятал кольцо в чашке еще до обыска. Другими словами, вором был Питт-Палмер?
- Питт-Палмер скончался, - серьезно сказал Гэхеген, - и мой долг защищать его память. Несомненно, он поступил дурно. Теперь я понимаю это гораздо лучше, чем раньше. Вы можете думать что угодно о его поступке. Многие поступают не лучше. Но вором он не был.
- Объясните вы наконец, что все это значит? - вспылил Уоттон.
- Нет, - ответил Гэхеген, и внезапно его напряженное состояние сменилось усталостью и ленью. - Я передаю слово мистеру Понду.
- Да ведь Понда там не было! - резко сказал Уоттон.
- Конечно, - сонно ответил Гэхеген, - но по тому, как он нахмурился, я вижу, что он все знает. А кроме того, я уже наговорился и уступаю очередь другому.
Он закрыл глаза, и такое безнадежное спокойствие было в его позе, что бедняге Уоттону, совсем сбитому с толку, пришлось обратиться к третьему собеседнику.
- Вы правда что-нибудь знаете? - спросил он Понда. - Что он имел в виду, когда сказал, что человек, спрятавший кольцо, не был вором?
- Кажется, я в самом деле кое-что угадал, - скромно заметил мистер Понд. - Но лишь потому, что все время помнил наш разговор о вымысле и действительности - о том, как сбивает человека их мнимое сходство. Действительные происшествия никогда не бывают так закончены, как вымышленные. Все несчастье в том, что, когда какое-нибудь событие в действительной жизни напоминает нам знакомый роман, мы невольно думаем, что знаем все об этом событии, потому что знаем роман. Мы идем по проторенной дорожке привычного сюжета, и нам кажется, что все перипетии в жизни будут такими же, как эти хорошо знакомые нам перипетии романа. Внутренним взором мы видим все развитие сюжета и не можем взять в толк, что сюжет уже другой. Мы предвосхищаем события, описанные в книге, и ошибаемся. Допустите неверное начало, и вы не только дадите неверный ответ - вы поставите неверный вопрос. В данном случае вы столкнулись с тайной, но ищете разгадку не этой, а другой тайны.
- Гэхеген сказал, что вы беретесь все объяснить, - не без иронии заметил Уоттон. - Разрешите спросить вас, следует ли считать объяснением ваши слова? Это и есть разгадка тайны?
- Тайна перстня, - сказал мистер Понд, - не в том, куда он исчез, а в том, откуда он взялся.
Уотгон пристально посмотрел на него и сказал совсем другим тоном:
- Продолжайте.
И мистер Понд продолжал:
- Гэхеген сказал правду - бедняга Питт-Палмер не был вором. Питт-Палмер не крал кольца.
- Черт возьми, - взорвался Уоттон, - кто же тогда его украл?
- Кольцо украл лорд Кроум, - сказал мистер Понд.
Некоторое время все трое молчали. Наконец Гэхеген встал и произнес, сонно потягиваясь:
- Я знал, что вы поймете.
Мистер Понд пояснил кротким, почти извиняющимся тоном:
- Но, видите ли, ему пришлось пустить перстень по рукам, чтобы узнать, у кого он его украл.
Он помолчал; а потом - как всегда рассудительно и логично - заговорил:
- Как я уже сказал, многое кажется вам заранее предопределенным только потому, что об этом рассказано во многих книгах. Когда за обедом хозяин показывает гостям какую-нибудь вещь, вы заранее убеждены, что она принадлежит ему или кому-нибудь из его семьи, что это - фамильная реликвия, потому что так бывает в книгах. Но лорд Кроум имел в виду нечто куда более дурное и темное, когда так зловеще сказал, что перстень связан с романтической историей в его семье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47