Держась в седле с искусством истинного рыцаря, он нагнал первого курьера и голосом, не менее громоподобным, чем труба герольда, приказал ему остановиться и повернуть коня. И фон Гохеймер повиновался. Он остановил лошадь, повернулся в седле, но рука его незаметно легла на курок карабина, и юноша был убит наповал.
Затем он повернул коня и поехал дальше, со смертным приговором в кармане. За его спиной лошадь и всадник рухнули в болото, и дорога вновь опустела. И вот по этой пустой дороге следом за первыми двумя курьерами пустился в путь третий.
Дорога почему-то показалась ему бесконечно длинной.
Он скакал в полном одиночестве до тех пор, пока не увидел впереди всадника, который, словно белая звезда, маячил в отдалении. Убедившись, что на всаднике гусарская форма, он тоже спустил курок. Только убил он не второго курьера, а первого.
Вот почему в ту ночь в польский город не прибыл ни один курьер. Вот почему заключенного выпустили живым на свободу. Вот почему я не ошибся, когда сказал, что у фон Грока оказалось слишком много преданных слуг.
ПРЕСТУПЛЕНИЕ КАПИТАНА ГЭХЕГЕНА
Необходимо признать, что многие считали мистера Понда скучным человеком. Он питал пристрастие к длинным речам - не от самонадеянности, а от старомодности литературных вкусов. Он бессознательно унаследовал манеру Гиббона Гиббон Эдуард (1737 - 1794) - английский историк, Батлера Батлер Джозеф (1692 - 1752) - английский епископ и Берка Берк Эдмунд (1727 1797) - английский писатель, политический деятель и оратор. Даже его парадоксы нельзя было назвать хлесткими. Правда, за хлесткость и блеск критики спуску не дают. Но мистеру Понду не грозило столь страшное обвинение. Сказав (как это ни прискорбно, о большей части женщин, по крайней мере - современных): "Они так спешат, что не двигаются с места", он не претендовал на остроумие. Эта фраза и не казалась остроумной; она просто была странной и невразумительной.
Женщины, к которым он обращался - в первую очередь леди Вайолет Варни, - не находили в ней никакого смысла.
Они считали, что, когда мистер Понд перестает быть скучным, он становится непонятным.
Как бы то ни было, мистер Понд любил поговорить, и слава тому, кому удавалось прервать его. В данном случае лавры по праву увенчали чело мисс Артемис Эйза-Смит из Пентаполиса, штат Пенсильвания. Эта юная журналистка пришла брать у него интервью для газеты "Живой телеграф" по поводу таинственного дела Хаггиса, но не дала ему сказать ни слова.
- Насколько я понял, - начал мистер Понд несколько нервно, - вашу газету интересует то, что многие называют "личным правосудием", а я называю убийством, хотя, принимая во внимание...
- Бросьте, - прервала его юная леди. - Просто чудо... сидишь вот так, а рядом ваши государственные тайны...
Продолжая свой монолог в том же телеграфном стиле, она ни разу не дала возможность мистеру Понду перебить ее, зато постоянно перебивала себя сама. Казалось, она никогда не закончит. И ни одна из ее фраз так и не была окончена.
Все мы слышали об американских репортерах, которые силой вырывают семейные тайны, взламывают двери спален и добывают сведения бандитскими методами. Такие репортеры бывают. Но бывают и другие.
Существует (или существовало, насколько помнится автору) немало умных людей, способных обнаружить умные проблемы. Мисс Эйза-Смит не принадлежала ни к тем, ни к другим. Она была маленькая, темноволосая и хорошенькая - ее можно было бы назвать даже очень хорошенькой, если бы оттенок ее губной помады не наводил на мысль о землетрясении или о затмении солнца. Ее ногти, покрытые лаком пяти разных цветов, напоминали краски в детском наборе акварели. И сама она была как ребенок - так же наивна и так же болтлива.
Она сразу почувствовала к мистеру Понду дочернюю привязанность и рассказала все о себе. Ему же ничего не удалось ей рассказать. Не выплыли на поверхность мрачные тайны семейства Понд; остались нераскрытыми преступления, совершенные за дверью его спальни. Основной темой беседы было детство мисс Артемис в штате Пенсильвания; ее первые честолюбивые мечты и первые идеалы (как многие ее соотечественники, она, по-видимому, отождествляла эти понятия).
Она была феминисткой и вместе с Адой П. Тьюк боролась против клубов, пивных и мужского эгоизма. Она написала пьесу, и ей не терпелось прочитать ее мистеру Понду.
- Что касается вопроса о "личном правосудии", - вежливо вставил мистер Понд, - мне думается, все мы испытывали искушение в отчаянные минуты жизни...
- Вот-вот, мне отчаянно хочется прочитать вам пьесу, и знаете... Дело в том, что она ужасно, ужасно современная... Но даже самые современные авторы еще не додумались начать действие в воде, и потом...
- Начать действие пьесы в воде? - удивился мистер Понд.
- Ну да... ведь это самое... ах, вы не понимаете! Я думаю, скоро все актеры будут выходить на сцену в купальных костюмах - кто из правой кулисы, кто из левой...
Представляете? Не то что эта старая чепуха. А вот у меня они появляются сверху и сразу ныряют воду... Эффектно, а? В общем, начинается так, - и она стала читать очень быстро:
- "Сцена. Море у Лидо.
Голос Тома Токсина (над сценой). Внимание, ныряю...
Токсин (в ярко-зеленом купальном костюме, ныряет сверху на сцену). Плюх.
Голос герцогини (над сценой). Ну, от вас, кроме плюх, ничего не дождешься, разве что...
Герцогиня (в ярко-алом купальном костюме ныряет сверху на сцену).
Токсин (отфыркиваясь). Я хоть плюхнулся, а вы...
И вообще...
Герцогиня. Вот что, дед!"
Она зовет его дедом, понимаете, как в той смешной песенке - ну вы знаете... Но они совсем молодые, конечно, и довольно... Вы понимаете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47