На двери висело объявление: "Надежные советы по любым случаям
жизни. Разъяснение мыслимых и немыслимых ситуаций. Разрешение всяческих
спорных вопросов. Оплата - по договоренности." Верен решил, что это ему
подходит, и постучал. Изнутри послышалось: "Открыто!"
Философ, толстый дядька с обрамленной кудряшками лысиной, сидел за
массивным столом с тумбами и что-то писал. Он указал на свободный стул
напротив себя и сказал: "Минуточку". Дописав, поднял на Верена отрешенные
глаза: "Спор? Трудное положение? Торговая сделка?" Верен, конечно, оробел:
- Да я, вообще-то... хотел вот спросить: что такое душа?
Философ хмыкнул. "Душа?" Задумался. Потом поглядел на Верена с
интересом и сказал так:
- Это, наверное, не по моей части. Видишь ли, душа - это... - еще
задумался. Еще хмыкнул. - Это такая странная вещь... Даже сильный порыв
самой великой души не погасит и самой маленькой свечки. Но даже одна самая
мелкая душонка может погубить самую сильную крепость. Словом, душа... -
Философ поморщился. - Нет, тебе лучше обратиться к Поэту. Думаю, он
поможет.
Философ объяснил, как найти Поэта и отказался от денег: "Я же ничего
не сказал".
Верен нашел дом Поэта. Там тоже висело объявление: "Стихи на все
случаи жизни: смерть, рождение, свадьба, семейное торжество. Оплата -
построчно." Верен засомневался, но больше обратиться было не к кому.
Постучал.
Поэт оказался каким-то невзрачным, томным, ни толстым, ни тонким
человеком с длинными темными волосами. В комнате его стоял полумрак, в
камине, несмотря на теплый день, горели поленья. А в углу, в круглом
глиняном кувшине, заблудившимся облачком стояли большие белые хризантемы.
Уж откуда Поэт добыл их весной - то неведомо.
Услышав вопрос Верена, он наклонил голову набок и слегка выпятил
губы: "Тру-удно тут помочь, тру-удно... Но попробую. Заходи завтра в такое
же время".
Верен пришел. Упрямства в нем хватало. Поэт встретил его как-то
странно, глянул искоса, предложил присесть и ушел в другую комнату. Верен
опустился на стул, стоявший около стола, и на глаза ему попалась бумажка с
такими строчками:
До конца - не поднять головы,
Узы скорби влачить - до конца:
Рок супруга лишил и отца,
А оставил - лишь слезы, увы.
Камень сей - от детей и вдовы.
Надпись на надгробье, понял Верен. Вглядевшись внимательнее,
усмехнулся - Поэт шутил очень рискованно. Тот, неслышно подойдя сзади,
выхватил листок у него из-под носа, положил лицом вниз и поглядел с
укором: "Это не надо читать... Это - гм... черновик". Поэт развернул
бумагу, за которой ходил, пробежал написанное. Опять как-то косо глянул на
Верена и, будто сильно сомневаясь, положил лист перед ним, бормотнув:
"Вот, гм... Почитай". Верен стал читать, а Поэт между тем расхаживал по
комнате, заложив руки за спину и стараясь не глядеть на посетителя.
Вот что прочитал Верен:
Пришел ко мне недавно мой сосед
и попросил вернуть остаток долга.
Ему я объяснил, что денег нет,
и, видимо, еще не будет долго.
Тогда он стал ругаться в мать и в честь.
Я слушал, слушал... Так и не дослушал -
спросил: "Да у тебя душа-то - есть?"
Сказал он: "Есть", - и выругался в душу.
- Вот и все, что получилось, - виновато вздохнул Поэт, разведя
руками, когда понял, что Верен дочитал до конца. - Всю ночь просидел...
гм... почти.
А потом тоже наотрез отказался от денег.
Стихи Верена позабавили, и в целом понравились. Но он так и не понял
- что же такое душа, и как разглядеть ее в кромешных потемках тела.

ТРЕЩИНКА (ПУШКА СТАРОГО ФЕЛЬДМАРШАЛА)
На пустыре за пороховым сараем, где ходить не разрешается, играли в
звон. Последыш Лабаст, кидая с черты, попал прямо в горку и разорил казну,
а косоглазый гаденыш Хорек, поставивший на кон свою единственную монету,
вылетел из игры, так и не вступив.
Все было честно, не придерешься, но не таков был Хорек, чтобы
промолчать. Он ощерил зубы, мелкие и острые, поддернул старые отцовы штаны
и, глядя ненавистно на Последыша, собирающего с земли монеты, процедил:
- Везет дуракам... Ай да Лабаст, три головы - одна шапка!
С этой дурацкой подначки всегда и неизбежно начиналась драка. А как
еще ответишь на обидную бессмыслицу, если и сам не знаешь, о чем речь?
Ладно - шапка, тут догадаться нетрудно: есть у прадеда форменная шапка из
голубого волка, одна на все Поречье. Потому что и фельдмаршал всего один.
Но при чем тут три головы? Что он, змей морской, что ли? Эх...
Последыш вздохнул, потуже затянул подшитый к поясу карман, чтобы не
потерять в драке выигрыш, выпрямился. Потом повернулся к Хорьку и нехотя,
без особого интереса ткнул ему кулаком в сопатку. Тот отскочил,
схватившись за нос, завертел головой по сторонам: "Видели? Он сам первый
начал!"
За хилого Хорька вступился толстый туповатый переросток Мешок Брюхо,
следом - Бородок и Вороток, два брата-оборвыша с Потрошки. Всем было
досадно, что Последыш своим метким броском не дал поиграть. Когда ему
удалось вырваться и задать деру, одно ухо уже горело огнем, саднили
разбитые губы, ныла левая скула - быть синяку. Всегда так: навалятся кучей
- и рады.
Ноги понесли Последыша в порт, где был у него излюбленный уголок,
загороженный от мира высокой кладкой бревен и грудами строительного камня.
Здесь не мешали чужие глаза, мирно пахло смолистым деревом, мельтешили на
меляке мальки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87