А когда изобрели подавитель цепных реакций,
атомные бомбы просто вышвырнули на свалку...
- Что я, не знаю, что ли?..
- Враг превосходил нас числом, - строго сказал сержант. - И все еще
превосходит. Одних китайцев вон сколько миллионов!.. Армии были нужны
новые бойцы, и медики научились воскрешать погибших...
- Да знаю я... Дружище, поверь, я тоже хочу, чтобы победа осталась за
нами. Очень хочу. От всей души. И я был хорошим солдатом. Но меня шлепнули
уже три раза, и я...
- Дело в том, - сказал сержант, - что красные тоже начали воскрешать
погибших. И именно сейчас решается - кто кого. Победит тот, кто сможет
выставить больше солдат. Через несколько месяцев уже будет ясно, кто
победил. А ради такого дела стоит немножко потерпеть и не скулить из-за
ерунды. Обещаю, что тебя оставят в покое, когда снова укокошат. А сейчас
давай замнем...
- Хочу говорить с Генеральным Инспектором, - сказал я.
- Ну что ж, рядовой, - сказал сержант как-то не слишком дружелюбно. -
Иди-ка ты в комнату 303.

Я пошел в эту комнату и принялся ждать. Из-за того, что заварилась
такая каша, я чувствовал себя слегка неловко. Все-таки война... Но и эти
хороши! У солдата тоже права есть, хоть и война. Чертовы брамины...
Как они получили эту кличку - особая история. Они же не индусы, и тем
более не жрецы какие-нибудь - обыкновенные доктора. А словечко это
приклеилось к ним после того, как в одной газете появилась о них статья.
Тогда все это было еще сенсацией. Парень, который писал статью, жутко
восхищался, что врачи могут оживить мертвеца и поставить его в строй.
Горячая была новость. Так вот, этот парень цитировал по этому поводу стихи
Эмерсона. Начинались они так:
Пусть кровавый убийца верит в то, что он многих убил,
А убитые им верят в смерть от ножа или пули, -
Я смеюсь над их верой: мне подвластны орбиты светил,
Мне подвластно и то, чтобы мертвые к жизни вернулись...
Такие вот дела. Никогда не знаешь, останется ли убитый тобой парень
трупом или будет назавтра вовсю палить в сторону твоей траншеи. И сам ты
не знаешь, когда получаешь пулю: насовсем ты сдох или нет. Стихи Эмерсона
назывались "Брахма", поэтому наших медиков стали называть браминами.
Когда тебя оживляют по первому разу, это даже может понравиться. Жить
все равно лучше - даже если учесть всякие мучения и так далее. Но когда
тебя убивают и воскрешают, убивают и воскрешают, - в конце концов это
ужасно надоедает. Начинаешь думать, не слишком ли много раз ты помер, и
смерть представляется уже чем-то вроде возможности отдохнуть от этого
кошмара. Нужно только, чтобы тебя больше не оживляли - только и всего.
Вечный покой, и ничего более.
Эти умники наверху быстро сообразили, что если солдата слишком часто
оживлять, это начинает действовать ему на нервы и подрывает боевой дух.
Поэтому они установили предел - не больше трех воскрешений на брата. После
третьего раза можешь выбирать ротацию или спокойную смерть. Рекомендуется
выбирать второе - попробуйте-ка себе представить, какое воздействие может
оказать человек, который помирал целых три раза, на нравственное состояние
гражданских. И большая часть строевиков после третьего воскрешения
действительно предпочитают гарантированную смерть.
А меня вот надули и воскресили в четвертый раз. Я, вообще-то, патриот
каких поискать, но это вовсе не значит, что эта шутка у них пройдет.

В конце концов, я удостоился аудиенции самого адъютанта Генерального
Инспектора - это был стройный полковник со стальным взглядом. Сразу было
видно, что он не потерпит никаких безобразий. Он был полностью в курсе
моего случая и не хотел тратить на него слишком много драгоценного
времени, поэтому разговор получился коротким.
- Рядовой! - сказал он. - Во-первых, я выражаю вам искренние
соболезнования командования. Во-вторых, вышел новый приказ. Красные
повысили предельное количество воскрешений, поэтому выбора у нас нет.
Отныне личный состав будет уходить в отставку после шести воскрешений.
- Но этот приказ вышел уже после того, как меня убили, полковник!
- Он обладает обратной силой. Вы получили право еще два раза умереть
за отечество. Всего хорошего, рядовой.
И все. И ничего не поделаешь с этим высшим бесстыдством. Они даже не
представляют, каково нам приходится. Их, наверное, редко убивают больше
одного раза, так что они понятия не имеют, как человек чувствует себя
после четырех смертей.
Я плюнул и пошел в свою траншею.
Я брел между рядов колючей проволоки с отравленными шипами и думал. Я
прошел совсем рядом с какой-то громоздкой штуковиной, тщательно закутанной
в брезент с надписью "Секретное оружие". Наш сектор просто набит секретным
оружием. Каждую неделю ученые подкидывают что-нибудь новенькое. И может,
какая-нибудь из их штучек однажды поможет нам выиграть войну.
Но на все это мне было уже наплевать. Я вспомнил следующее
четверостишие Эмерсона:
Все, что люди забыли, хранит моя вечная память,
Мне и тьма безразлична, и сияние горней звезды;
Что мне стоны богов, из гордыни отвергнутых вами?
Что мне ваша гордыня? И что мне раскаянья стыд?..
Старик Эмерсон здорово написал. Именно это и чувствует человек после
того, как четыре раза даст дуба. Все безразлично и и как-то перестаешь
обращать внимание на нюансы. Я не циник, просто после четвертого
воскрешения взгляды на мир и на вопросы бытия несколько меняются.
1 2 3