Кормилица
Четырнадцать своих зубов отдам
(Хоть жаль – их всех-то у меня четыре),
Что ей еще четырнадцати нет.
До дня Петрова сколько остается?
Синьора Капулетти
Недели две.
Кормилица
Ну вот, в Петров день к ночи
И минет ей четырнадцать годков.
Она была с моей Сусанной (царство
Небесное всем христианским душам!)
Ровесница. Сусанну бог прибрал.
Ох, я не стоила ее! А вашей
Четырнадцать в Петров день будет точно.
Вот, помнится, одиннадцать годов
Тому минуло, в год землетрясенья,
Как я ее от груди отняла.
Не позабыть! Все помню, как сегодня.
Соски себе натерла я полынью,
На солнце сидя возле голубятни.
Вы в Мантуе тогда с синьором были.
Да, помню, как сейчас: когда она
Почуяла, что горькие соски, —
Как рассердилась дурочка-малышка,
Как замахнулась ручкой на соски!
А тут вдруг зашаталась голубятня.
Я – опрометью прочь!
С тех пор прошло одиннадцать годков.
Она тогда на ножках уж стояла.
Ох, что я, вот вам крест! Да ведь она
Уж вперевалку бегала повсюду.
В тот день она себе разбила лобик,
А муж мой (упокой его господь —
Вот весельчак-то был!) малютку поднял.
"Что, – говорит, – упала ты на лобик?
А подрастешь – на спинку будешь падать.
Не правда ли, малюточка?" И что же!
Клянусь мадонной, сразу перестала
Плутовка плакать и сказала: «Да».
Как долго шутка помнится, ей-богу, —
Хоть проживи сто лет, а не забыть;
«Не правда ли, малюточка?» А крошка
Утешилась и отвечает: «Да».
Синьора Капулетти
Ну, будет уж об этом, помолчи.
Кормилица
Да, только так вот смех и разбирает,
Что вспомню, как она забыла слезы
И отвечала: «Да». А ведь, однако,
На лобике у ней вскочила шишка
Не меньше петушиного яичка!
Так стукнулась и плакала так горько,
А он: "Теперь упала ты на лобик,
А подрастешь, на спинку будешь падать.
Не правда ли, малюточка?" И что же!
Она сказала: «Да» – и замолчала.
Джульетта
Ну, замолчи и ты, прошу тебя.
Кормилица
Ну, ладно уж, молчу, господь с тобой.
Милей тебя детей я не кормила.
Ох, только б до твоей дожить мне свадьбы —
Так больше ничего я не хочу.
Синьора Капулетти
Вот-вот, как раз о свадьбе и хочу я
Поговорить. – Скажи, Джульетта, дочка,
Была бы ты согласна выйти замуж?
Джульетта
Я о подобной чести не мечтала.
Кормилица
О чести! Каб не я тебя вскормила,
Сказала б: ум ты с молоком всосала.
Синьора Капулетти
Так о замужестве пора подумать.
В Вероне многие из знатных дам
Тебя моложе, а детей имеют.
Что до меня – в твои года давно уж
Я матерью твоей была. Ну, словом, —
Твоей руки Парис достойный просит.
Кормилица
Вот кавалер-то, ах, моя синьора!
Что за мужчина! Восковой красавчик!
Синьора Капулетти
В веронском цветнике – цветок он самый лучший.
Кормилица
Ох, да, цветок, уж подлинно цветок!
Синьора Капулетти
Скажи, могла бы его ты полюбить?
На празднике у нас он нынче будет.
Читай, как книгу, юный лик Париса.
В нем красотой начертанную прелесть.
Вглядись в черты, которых сочетанье
Особое таит очарованье;
И все, что скрыто в чудной книге той,
Ты в выраженье глаз его открой.
Как книга без обложки, он лишь ждет,
Какой его украсит переплет.
Но не поймал никто еще той рыбы,
Чью кожу взять на переплет могли бы.
Да, смело может красота гордиться,
Коль эти заключит в себе страницы.
Когда рассказ прекрасный в книге скрыт,
То ею всякий больше дорожит.
Ценней ее застежка золотая,
Смысл золотой собою охраняя.
Так раздели, что есть в его судьбе;
Не станешь меньше, взяв его себе.
Кормилица
Нет, толще станет – так уже ведется.
Синьора Капулетти
Как смотришь на любовь его, ответь.
Джульетта
Я постараюсь ласково смотреть,
Но буду стрелы посылать из глаз
Не дальше, чем велит мне ваш приказ.
Входит слуга.
Слуга
Синьора, гости собрались, ужин готов, вас просят, молодую синьору зовут, кормилицу клянут в буфетной; и все дошло до крайней точки. Мне приказано скорей подавать. Умоляю вас, пожалуйте сейчас же.
(Уходит.)
Синьора Капулетти
Идем, Джульетта, граф уже пришел!
Кормилица
Иди, дитя, и вслед счастливых дней
Ищи себе счастливых ты ночей.
(Уходит.)
СЦЕНА 4
Улица.
Входят Ромео, Меркуцио и Бенволио с пятью или шестью другими масками, за ними слуги с факелами.
Ромео
Ну что ж, мы скажем в извиненье речь
Иль так войдем, без всяких объяснений?
Бенволио
Нет, нынче уж не в моде многословье.
У нас с собой не будет Купидона
С повязкой на глазах, с татарским луком,
Похожего на пугало воронье
И ужас наводящего на женщин,
Ни устного Пролога, что с запинкой
Сопровождает вход наш под суфлера.
Пусть думают о нас, что им угодно, —
Мы только протанцуем и уйдем.
Ромео
Мне факел дайте: для веселой пляски
Я слишком грустен; я светить вам буду.
Меркуцио
Нет, милый друг, ты должен танцевать.
Ромео
О нет, вы в танцевальных башмаках
На легоньких подошвах; у меня же
Свинец на сердце: тянет он к земле
И двигаться легко не позволяет.
Меркуцио
Но ты влюблен. Займи же пару крыльев
У Купидона и порхай на них!
Ромео
Стрелой его я ранен слишком сильно,
Чтоб на крылах парить, и связан так,
Что мне моей тоски не перепрыгнуть.
Любовь, как груз, гнетет меня к земле.
Меркуцио
Чтобы совсем ты погрузился, надо
Любви на шею камень привязать.
Но груз тяжел для этой нежной вещи.
Ромео
Ужель любовь нежна? Она жестока,
Груба, свирепа, ранит, как шипы.
Меркуцио
За рану – рань ее и победишь.
Ну, дайте же футляр мне для лица.
(Надевает маску.)
Личина – на личину. Ну, теперь,
Коль строгий взор во мне изъян заметит,
Пусть за меня краснеет эта харя.
Бенволио
Ну, постучимся и войдем, – и сразу,
Без разговоров, пустимся мы в пляс.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5