"...Много еще и таких,
кто вместо мостов предлагает строить крепостные рвы. Я отвечаю им, что мы
больше не можем обрекать себя и наших детей на глобальную конфронтацию,
которая окончится ядерной войной".
Мэри Эшли подумала: "Я рада, что голосовала за него. Пол Эллисон
будет великим президентом".
Она крепко сжала руль, пробираясь сквозь белую пелену.
В Сен-Круа на безоблачном лазурном небе светило солнце, но Гарри Ланц
не собирался выходить наружу. Он лежал голый в постели в объятиях
сестричек Долли. Ланц подозревал, что они на самом деле не были сестрами.
Аннета была натуральной брюнеткой, а Салли - блондинкой. Ему в принципе
было наплевать, даже если бы они были его кровными родственницами. Самое
главное, они были мастерицами своего дела, и Гарри стонал от удовольствия.
На экране телевизора, стоявшего в углу комнаты, появилось изображение
президента.
"...Потому что я верю - нет такой проблемы, которую нельзя было бы
решить при наличии доброй воли с двух сторон. Бетонная стена, разделяющая
Берлин, и "железный занавес", окружающий просоветские страны, должны
пасть".
Салли прекратила свои ласки, чтобы спросить:
- Может, мне выключить этот чертов телевизор?
- Оставь, я хочу послушать, что он говорит.
Аннета подняла голову.
- Ты что, голосовал за него?
- Эй, вы двое, не отвлекайтесь, - заорал Гарри Ланц.
"Как вы знаете, три года назад, после смерти румынского президента
Николае Чаушеску, Румыния порвала дипломатические отношения с Соединенными
Штатами. Хочу сообщить вам, что были проведены переговоры с румынским
правительством и румынский президент Александру Ионеску согласился
восстановить дипломатические отношения с нашей страной".
Толпа, стоящая на Пенсильвания-авеню, одобрительно зашумела.
Гарри Ланц сел в постели так внезапно, что зубы Аннеты впились ему в
член.
- Боже мой, - завопил Ланц. - Мне уже давно сделали обрезание! Ты
что, с ума сошла?
- А ты чего крутишься, милый?
Ланц не слушал ее. Все его внимание было приковано к экрану
телевизора.
"Одним из наших первых официальных актов, - продолжал президент, -
будет назначение посла в Румынии. И это лишь начало..."

В Бухаресте был вечер. Неожиданно потеплело, и улицы были полны
народа, толпящегося в очередях перед магазинами.
Румынский президент Александру Ионеску сидел в своем кабинете в Пеле,
старом дворце на Калеа Викторей, вместе с шестью своими помощниками. Они
слушали речь президента по коротковолновому приемнику.
"...Я не собираюсь останавливаться на этом, - говорил американский
президент. - Албания разорвала дипломатические отношения с США в 1946
году. Я намерен восстановить эти связи. К тому же я хочу укрепить наши
дипломатические отношения с Болгарией, Чехословакией и Восточной
Германией".
По радио было слышно, как толпа отозвалась восторженными криками.
"Назначение нашего посла в Румынии будет началом всемирной программы
"народной дипломатии". Давайте не будем забывать, что у всего человечества
одни истоки, одни проблемы и одна судьба. Помните, что у нас больше
проблем, которые объединяют нас, чем тех, что разделяют нас. К тому же мы
сами создаем их".

На тщательно охраняемой вилле в Нейи, пригороде Парижа, лидер
румынского революционного движения Марин Гроза смотрел выступление
президента по второму каналу французского телевидения.
"...Я обещаю вам, что буду стараться изо всех сил и требовать этого
от остальных".
Овации длились пять минут.
Марин Гроза задумчиво произнес:
- Я думаю, наше время пришло, Лев. Он действительно хочет этого.
Лев Пастернак, начальник его службы безопасности, ответил:
- Может, это только поможет Ионеску?
Марин Гроза покачал головой.
- Ионеску - тиран, так что ему ничто не может помочь. Но надо точно
рассчитать время. Я потерпел поражение, когда хотел свергнуть Чаушеску.
Это не должно повториться.

Пит Коннорс не был пьян, вернее, был не настолько пьян, как бы ему
хотелось. Он пил пятый бокал виски, когда Нэнси, секретарша, с которой он
жил, сказала:
- Тебе не кажется, что уже достаточно, Пит?
Он улыбнулся и ударил ее по лицу.
- Наш президент выступает. Ты должна уважать его. - Он повернулся к
экрану телевизора. - Проклятый коммунист, - заорал он. - Это моя страна, и
ЦРУ не позволит, чтобы ты опаскудил ее. Мы остановим тебя. Можешь быть
уверен в этом!

2
- Ты мой старый друг, и мне понадобится твоя помощь, - сказал Пол
Эллисон.
- Конечно, спокойно сказал Стэнтон Роджерс.
Они находились в Овальном кабинете. Президент сидел за своим столом,
на котором красовался американский флаг. Это была их первая встреча в
Белом доме, и Эллисон чувствовал себя неловко.
"Если бы Стэнтон не допустил тогда ошибки", - подумал Пол Эллисон, -
"он бы сейчас сидел за этим столом".
Как бы прочитав его мысли, Стэнтон Роджерс сказал:
- Я тебе хочу кое в чем признаться. Когда тебя выбрали президентом, я
страшно тебе завидовал. Ведь это была моя мечта, а для тебя она стала
реальностью. Но кто знает? Я пришел к мысли, что если я не могу занять это
кресло, то никто кроме тебя не должен его занимать. Ты создан для этого.
Пол Эллисон улыбнулся и сказал:
- По правде говоря, Стэн, мне страшно здесь. Здесь витает дух
Вашингтона, Линкольна и Джефферсона.
- У нас также были президенты, которые...
- Я знаю. Но надо равняться на великих людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14