- Я не могла их
тратить, так ведь? Когда я выросту, я смогу их получить. Я написала им,
что я попрошу их, когда они мне понадобятся.
Питер Уэллес вновь открыл свой небольшой плоский чемоданчик и
разложил перед ней несколько листков. Однако ребенок заколебался снова.
- Я не могу делать это, - сказала она.
- Это тест доли личности, - сказал он. - Я хочу узнать, что ты за
девочка, твои вкусы и все такое. В любом случае ты не можешь провалиться.
Здесь нет неправильных ответов.
- Я знаю, какие ответы должна дать, - сказала она. - Любой может
понять, что требуется. Я не могу делать его и быть честной. Достаточно
скоро вы узнаете, что я из себя представляю.
Что-то в этом было, допускал Питер.
- Вы сами просто задавайте мне вопросы вместо этого готового текста,
- предложила она. - Вы можете рассказать без вопросов, так ведь?
- Я могу рассказать тебе кое-что о тебе самой, - согласился он. -
Давай посмотрим, как хорошо я могу это делать. Предположим, что я
предсказатель на взморье. Ты считаешь, что никто не понимает тебя, что
жить в одиночестве всегда - твоя судьба, и что только после твоей смерти
тебя смогут оценить по-настоящему.
- Боюсь, что это могло бы оказаться правдой, - серьезно сказал
ребенок, - но сейчас, когда вы пришли ко мне, не будет ли все по-другому?
- Если ты поедешь со мной, для тебя будет лучше, - с такой же
серьезностью ответил Питер, - но на это потребуется время.
Он отложил в сторону отвергнутый ею тест и достал карточки Роршаха.
Этот тест Стелле понравился и она откровенно болтала во время него.
- Я замечаю, - сказал д-р Уэллес, - что твои ответы показывают, как и
твои книги, твой интерес к Египту и Индии, вообще к восточному. Нет ли в
этом необычного интереса для девочки твоего возраста?
- Возможно.
- Как ты пришла к тому, чтобы специально заинтересоваться подобными
вещами? - спросил он.
Ребенок ответил непреклонно.
- Мне не разрешено рассказывать.
Психиатр сделал попытку в другом направлении.
- Как ты можешь рассказать мне о своих книгах, когда ты не можешь
сказать даже о своем издателе?
- Я знала, что вы поверите мне, - сказала Стелла.
- А твоя семья не верит тебе?
- Возможно. Но они не понимают, - сказал ребенок с заметным
отвращением.
- Как ты ладишь со своей семьей?
- Я живу здесь как чужая.
- Ты имеешь в виду то, что они не понимают тебя?
- Конечно нет. И я не на их стороне. Мы слишком разные.
В дверь постучала миссис Оутс и позвала их обедать. Маленькая девочка
ела с хорошим аппетитом, а пока психиатр разговаривал с ее тетей, помыла
тарелки.
Затем возобновились вопросы и тестирование Стеллы. К моменту отъезда
д-р Уэллес был удовлетворен интеллектом Стеллы, он позвонил в аэропорт
четыре дня спустя, чтобы забронировать для нее место на своем самолете.
Она определенно была одним из вундеркиндов и нуждалась в его помощи.

В своем отеле после ужина Питер делал записи. Рождение, нормальное.
Раннее детство, нормальное. Общее состояние здоровья, хорошее. Вполне
уравновешенный ребенок (История болезни Джея, по всей вероятности, будет
противоположной в этом отношении). Серьезных заболеваний нет. Нет мании
преследования, однако было сильное чувство и в том и в другом направлении,
что Стелла не ладила с остальными членами семьи. Стелла допускала, имея
свои детские фантазии, несколько лет назад, что она может быть и не
родственница им совсем, и сказала, что сейчас она знала, наверняка, что
она могла бы быть ребенком, подкинутым эльфами взамен похищенного,
сказочной принцессой или переодетым членом королевской семьи. Она была
уверена, что на самом деле она была ребенком брата Ральфа Уотса, и думала,
что может быть ее собственный отец и, в особенности, ее собственная мать
могли бы лучше понять ее.
- Хотя и не совсем, - добавила она.
- Почему ты думаешь, что они бы поняли?
- Мой дядя понимает меня лучше других в этой семье, - объяснила
Стелла. - Поэтому его брат, мой собственный отец, вероятно понимал бы меня
еще лучше. Моя тетя на самом деле вовсе мне не родня близкая, и ее дети
похожи на нее. Думаю, что я должна походить на свою собственную мать.
- Почему твоя собственная мать не понимала бы тебя полностью?
- Просто я не думаю, что она понимала бы, - твердо ответила Стелла. И
на этом она отказалась продолжать.
Что касается ее эмоционального состояния, то Стелла сказала, что она
счастливее, чем была раньше, поскольку стали издаваться ее произведения,
но она считает, что никогда не никогда не будет действительно счастливой в
таких чуждых ей по духу условиях.
- Мой дядя пытается быть близким по духу и всегда на моей стороне,
когда может, - сказала она, - но я не думаю, что он действительно пытается
много понять меня.
Стелла призналась в способности видеть что-то "в гипнозообразном
состоянии, но сказала она, обычно это ничто не значит. Это похоже на сон,
только я не совсем сплю". Она не показывала никаких признаков
галлюцинаций, иллюзий или разочарований и допускала наличие навязчивых
идей, страхов и принуждений не больше нормы у одинокого подростка,
одаренного богатым воображением. Ее искренность в обсуждении этих вопросов
говорила в ее пользу. Она обладала прекрасной наблюдательностью и могла
делать остроумные выводы, когда она предпочитала это делать, однако ее
начитанность была очень ограниченной, поскольку, как объясняла она, детям
до шестнадцати лет вообще не разрешалось посещать раздел для взрослых в
библиотеке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82