В голове
Патриарха мелькнула шальная мысль, что хорошо бы на его
концерте, как на Пинк-Флойдовском, кто-нибудь покончил с собой.
Это сделало бы ему рекламу в Америке, где за два года у него
так ничего путного и не вышло....
...Мелодия замедлилась. "Садитесь! Садитесь! - передался
по толпе шепоток. Присев на корточки или по-турецки, все стали
класть руки на плечи друг другу и этой огромной запутанной
человеческой цепью раскачиваться в такт музыке. "Как здорово!"
- подумала Юлька. Она искала глазами кого-нибудь из знакомых,
но не могла разглядеть. Кажется, мелкнул в толпе Сид, но когда
он одевается, как хиппи, то становится совсем от них
неотличимым...
Юлька наклонилась к Саниному уху и шепнула игриво:
- Саша, а как ты относишься к тому, что я обнимаюсь сейчас
не только с тобой, а одновременно со всем, - она нахмурила лоб,
вспоминая странное слово - пиплом?
Саша относился положительно. К форме постановки вопроса -
особенно... И это лишь третий день их ежедневных встреч.
Отпев положенное время, музыканты побросали свои
инструменты на сцене, и, не говоря ни слова, удалились. Слегка
ошарашенная публика посвистела и поголосила еще некоторое время
и разошлась. Все, включая Саню, остались от концерта в полном
восторге.
Многие выкрикивали Его имя. И где-то в глубине стадиона
кричал (но уже не так восторженно) на бедолагу соло-гитариста и
осветителя сам гладиатор...
Глава 20
Друг-кунак вонзает клык
В недоеденный шашлык.
"Раз чучмек, то верит в Будду."
"Сукой будешь?" "Сукой буду."
И.Бродский
- Сам гладиатор Туний спонтовался перед этим кулаком! -
хвастливо вопил, потрясая ручищей, пьяный уже до посинения
вольноотпущенник, один из тех, кого и в нищей Иудейке считали
за подонков.
- Завязывай, Сильный, - то ли попросил, то ли приказал
мужик с уважительной кличкой "Легат" и позорным несводимым
клеймом на лбу. - Так чем он тебя обидел? - обратился он снова
к Эстер.
- Я, конечно, сама виновата: не надо быть такой
легковерной...
- Ну, в принципе-то, - неопределенно вставил Легат,
реагируя на незнакомое слово.
- Он же слывет за Святого. И я ему по секрету много чего
порассказала о себе: ну, он гадал, предсказывал...
- Да ты гонишь! - завопил опять угомонившийся было
вольноотпущенник. - Какой в Иудейке Святой?
- Сильный! Заколебал в доску! Продолжай, Ривка...
- Я не Ривка, я Эстер..
- Ой, извини. Но в принципе-то... Так что этот Святой? Он
тебе что-то сделал?
- Еще как! - Эстер побелела бы еще сильнее от гнева на
Бар-Йосефа, если бы было, куда бледнеть. Оскорбил ли он ее? Да
все ее мировосприятие строится и строилось на том, что все
мужики - от раба до первосвященника - в сути своей проще, чем
медный динарий, и хотят только одного. Все их науки и ремесла -
только средства привлечь к себе, как перья у птиц. Вот, даже
этот страшный Легат, которым пугают детей полпобережья, готов
не только убить кого угодно, к этому-то ему не привыкать, но он
ведет себя и говорит почти как римский патриций в честь ее
присутствия и ради ее улыбки... А этот Святой как будто
специально взялся ей доказать, что Идея может привлекать мужика
куда больше, чем Она! В конечном счете, он хочет перевернуть
весь ее мир с ног на голову... Но сказала она несколько другое:
- Он растрепал мою тайну всем знакомым.
- Падла. - Легат был возмущен искренне. Какая-то своя
мораль, коверканная, уродливая, но весьма и весьма жесткая, у
него была. - Мы с ним разберемся.
- Да ну его на фиг, Легат, со Святыми связываться, -
резонно заметил Сильный.
- Ты мозги не крути! Пойдешь со мной эту гниду коцать? Или
на понты сел?
- Никакого "коцать"! - строго сказала Эстер. Только этого
не хватало! - Проучить, и только!
- Ну, да. В принципе-то... Это уже наши разборки.
- Я сказала.
- Да не дрейфь ты, - покровительственно заверил Сильный. -
Мы его так только...
- Ну, хорошо. - Легат показал жестом, что это вопрос
решенный. - Только ты тогда его нам как-нибудь покажи. Мы ведь,
в принципе-то, даже не знаем, на что он похож.
- Хм... - Эстер ненадолго задумалась. - Ну, хорошо. Завтра
молиться будут в доме у Мойши. Знаешь?
- Да все мы знаем!
- Сильный, тебя не спросили!
- Так когда они выйдут и пойдут по домам... Я пойду им
навстречу, и... И тот... И тот, кого я в качестве приветствия
поцелую в щеку...
- Ништяк! - воскликнули оба громилы в один голос.
Глава 21
Я не знаю слова Liebe
Если чувство к кому-либо
У меня в душе и есть,
Это только ненависть.
А.Фришберг
В один голос раздались мамин призыв с кухни: "Володя!
Ужинать!" - и телефонный звонок.
- Черт-те что, - пробормотал Сид. - Пожрать не дадут.
Алло, Саня?
- Привет, Сид. Как дела? - И не дожидаясь ответа, так как
точно знал, что никаких новых "дел" у Сида за те пару часов,
что они не виделись, появиться не могло, Фришберг продолжил: -
Представляешь, какой облом? Захожу я тут к Кошерскому...
- А, ну-ну. Он тебя не убил за "богослова"? Мне страшно
было его туда даже провожать. Хотя по дороге мы весьма
интересно побеседовали.
- Что, и этот душу изливал?
- Что-то типа.
- Ну-ка, расскажи?
- Ладно, давай ты первый. У тебя новости свежее.
- Новость одна, но убийственная: Кошерский послал на фиг
Юльку!!!
- Что-то я не вижу тут для тебя особых причин убиваться, -
Сида честно изумил Санин возбужденно-расстроенный тон. Ведь,
казалось бы, не дружеской ли ему, Сане, услуги ради он
исподволь помог Олегу тогда, по дороге к Коляну, прийти к
выводу, что с Юлькой ему надо расстаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26