Посла поволокли к Дону.— Степан, что ты делаешь!.. — закричал Корней. — Останови!..— И ты того захотел?! Гляди!— Я велю тебе! — попытался подействовать Корней угрозой. — Кто тут войсковой атаман? Ты или я?! Останови их!— Владей своим войском, коли ты атаман, а я буду своим. В воду жильца!— Степан… сынок… головы всем поснесут, что ты делаешь! Останови! — просил Корней: за кого, за кого, а за жильца-то в Москве спросят, и не со Стеньки же спросят!Степан двинулся прочь с круга.— Степка, ведь это — война! Ты понимаешь, дурак? — крикнул вслед ему Корней.— Война, кресный. Война, — ответил Степан.Жильцу Евдокимову связали руки, наклали за пазуху камней, раскачали и кинули в воду. Жилец громко кричал — грозил карой небесной. Грозил царем…Степан появился на берегу.— Не нашли Фролку? — спросил он окружавших его казаков.— Нет, схоронился. Или уехал куда. Нигде нету.— Пускай передадут ему, — говорил на ходу Степан, — вылазь, мол, Фролка, ишо раз отпускает тебе вины твои атаман. Пускай вылезет, не трону. Вон наши гребут… Скажите: круг будет. Корнея и старшину продажную гнать. Наш будет круг!Степан с братом Фролом, в окружении есаулов и сотников, вышел к тому месту Дона, где приставала его флотилия во главе с Иваном Черноярцем.Подгреб к берегу головной струг… Иван выпрыгнул и пошел навстречу атаману.— Как пришли? — спросил Степан.— Бог миловал — все в добром здравии. Всех, с ногаями, — три тыщи и семьсот. — Иван выглядел празднично: дождался похода.— Добре. Из стружков не выгружайся… Выволоки, какие текут, просмолите. Сгони всех плотников Черкасскова — делайте новые, сколь успеете.— Корнея видал?— Видал. Скажи казакам, круг будет. Мои как?— Вон, — показал Иван, — все в целости.С одного из причаливших стругов сходили бабка Матрена и Алена с Афонькой.— Позвать?— Потом. Пускай домой идут. Пошли на круг. Иван, Федор, идите-ка ко мне, погутарим.Перед каждым кругом Степан говорил с «башковитыми» — первыми своими помощниками: атаман не то что наказывал, как надо им говорить на кругу, но и не скрывал, чего он ждет от круга, какого решения, — советовал, куда гнуть.Собрался круг голутвенных. Ни Корнея Яковлева, ни старшины, ни домовитых здесь нет. Только — свои.Степан, дождавшись теплых дней, двинул события; он понимал: силу, какую он теперь собрал, надо устремить, застой и промедление пагубны для дела и его атаманства.Степан опять сидел несколько в стороне, на бугре.В круг вышел Иван Черноярец.— Казаки! Пришла пора выступать нам. Куда? Моя дума: под Азов! Попытаем ишо раз… Как?! Любо?! — Так уговорились с атаманом: объявить на выбор все возможные пути. — Азов, ребяты?!. — еще крикнул Черноярец. И даже зачем-то рукой показал в сторону Азова.Круг промолчал. Черноярец — это еще не «башка».Иван отошел в сторону, к Степану. Степан мельком глянул на него и опять принялся постегивать плеткой сапог. Он слушал круг.Вышел Федор Сукнин.— Моя дума: на калмык! — громко сказал он.Круг молчал.— На калмык, браты! — еще раз призвал Федор.И опять круг ответил молчанием. Федор тоже судьбу войска за хохолок не держит.Федор удалился, не выказав огорчения.Смотрели на Степана. Вот в чьей руке судьба…— Батька, какая твоя дума?! — крикнули. — Скажи!Степан медлил. Степану надо накалить обстановку.— Скажи, батька! — орали. — Больше никого слухать не станем! Скажи сам!..Степан поднялся на бугре. Помолчал… Оглядел всех.— Дума моя: пора нам повидаться с бояры! — сказал он крепко и просто. Помолчал, оглядел всех и еще сказал: — А?— Любо!! — ухнул круг. Ждали этого.— Постоять бы нам теперь всем и изменников на Руси повывесть, и черным людям дать волю!— Любо, батька! — радостно ревела громада. Давно ждали этого: всю зиму потихоньку глодали эти мысли — про изменников бояр, теперь орали открыто, потому и радовались.— Как ийтить? — спросил Степан.Тут начался разнобой. Это кровно касалось всех тут.— Волгой! — кричали донцы. — Дорога знамая!— Доном! Прямиком, мимо Танбова! — звали пришлые. — Нам эта дорога тоже знамая.Шум поднялся невообразимый. Там и здесь поталкивали уже друг друга в грудки. Это вопрос коренной — как идти. Как идти, так и воевать, донцы, кто поумнее, понимали это; беглые мужики хороши в родных своих местах, там один драный молодец будет стоить трех: там он и счет короткий сведет с боярином, и дорогу покажет верную, и с собой подговорит не дружка, так кума, не кума, так свояка… Донцам же дорога Волга, и Степану тоже, но надо теперь перекричать пришлых, не одни они теперь.— Мимо Танбова — мы там весь хлеб по селам пожрем! Чем Дон питаться будет? Откуда привезут?! У нас тут детишки остаются, — надрывался казак, обращаясь к пришлым.— Зато — наша родная дорога! — стояли пришлые.— Нам Волга такая же родная!— Кто к нам на Волге пристанет?! Мордва косопузая?!— Хошь и мордва! Не люди, што ль? Не одна мордва, а и татарин, и калмык пристанет! — гнули свое казаки.— А чего с имя делать?! — орали пришлые.— А с тобой чего делать? Ты сам гол как сокол пришел. Тебя приняли?! А ты теперь рожу от мордвы воротишь! На Волгу, братцы! Там — раздолье!— Пойдем пока до Паншина. Там ишо разок сгадаем, — сказал Степан. — Туда Васька Ус посулился прийтить. Вместях сгадаем. Все.В круг протиснулись посыльные от городка Черкасска во главе с попом. Люди все пожилые, степенные, Стеньку знали, знали щедрость его.— До тебя, атаман.— Ну?— Покарал нас господь бог, — начал поп, — погорели храмы наши… Видишь?— Вижу, — сказал Степан.— Ты богат теперя… на богомолье в Соловки к Зосиме ходил…Степан нахмурился:— Ну? Дальше?— Дай на храмы.— Шиш! — резко сказал Степан. — Кто Москве на казаков наушничает?! Кто перед боярами стелится?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121