ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Воробей дрова колол,Таракан баню топил,Мышка водушку носила,Вошка парилася,Пришумарилася.Бела гнидка подхватила,На рогожку повалила;Тонку ножку подломила, —Вошку вынесли… А здесь свое, кровное — воинское: подбрасывают вверх камышинки и рубят их на лету шашками — кто сколько раз перерубит. Здесь — другая способность. Тонко посвистывают сверкающие круги, легко, «вкусно» сечет хищная сталь сочные камышинки. И тут свой мастер. Дед. Силу и крепость руки утратил он в бесконечных походах, намахался за свою жизнь вдосталь, знает «ремесло» в совершенстве. Учит молодых:— Торописся… Не торопись.— Охота ишо разок достать.— Достанешь, еслив не будешь блох ловить. Отпуская не на всю руку… Не на всю — а штоб она у тебя вкруг руки сама ходила, не от собак отбиваисся. Во — глянь…Полоска холодной стали до изумления послушна руке деда, вроде и не убивать он учит, а играет дорогой светлой игрушкой. Сам на себя любуется, ощерил порченые зубы, приговаривает:— От-тя, от-тя…— Ну?.. — скосоротился малолеток, вроде Макси.— Хрен гну! Вишь, у меня локоть-то не ходит.— Зато удар слабый.— А тебе крепость тут не нужна, тебе скоро надо. А када крепость, тада на всю руку — и на себя. От-теньки!.. — секир башка! Тут — вкладывай, сколь хватит силенки, и — маленько на себя, на себя…Полсотни ребят у воды машут саблями. Загорелые, потные тела играют мускулами… Красиво.Степан, спустившись с высотки, засмотрелся со стороны на эту милую его сердцу картину. К нему подошли Иван Черноярец, Иван Аверкиев, Сукнин, Ларька Тимофеев…— С камышом-то вы ловкие! Вы — друг с дружкой! — не выдержал Степан.Перестали махать.— Ну-ка, кто порезвей? — Атаман вынул саблю, ждал. Он любил молодых, но если бы кто-нибудь из них вздумал потягаться с ним в искусстве владеть саблей, то схватился бы он с тем резвачом смертно. — Нет, что ли, никого? Ну и казаки!.. Куда смотришь, дед? Они у тебя только с камышом хороши. Наши молодцы — кто больше съест, тот и молодец? Эх… — Атаман шутил. Но и всегда — и серьезно — учил: «Губошлепа никто не любит, даже самая худая баба. Но смерть губошлепа любит». Он самолично карал за неловкость, за нерасторопность и ротозейство. Но теперь он шутил. Ему любо было, что молодые не тратят зря время, а постигают главное в их опасной жизни. — Ну, молодцы?.. Кто? Правда, охота.Рубака-дед громко высморкался, вытерся заморским платком необыкновенной работы, опять заткнул его за пояс.— Што-то я не расслышал, — обратился он к молодым, — кто-то здесь, однако, выхваляется? А?Молодые улыбались, смотрели на атамана. Они тоже любили его. И как он рубится, знали.— Я выхваляюсь! Я! — сказал Степан.— Эге!.. Атаман? — удивился дед. — Легче шуткуй, батька. А то уж я хотел подмигнуть тут кой-кому, штоб пообтесали язык… А глядь — атаман. Ну, счастье твое — глаза ишо видют, а то б…— А есть такие? Пообтешут?— Имеются, — скромно ответил дед. — Могут.— Да где ж?— А вот же ж! Перед тобой. Ты не гляди, што у нас ишо молоко на губах не обсохло, — мы и воевать могем.— Кто? Вот эти самые?— Ага. Они самые.Степан поморщился, бросил саблю в ножны.— Ну, таких-то телят…— Ойе!.. — сказал дед и поднял кверху палец. — То про нас, сынки! Он думает, мы только девок приступом брать умеем. Ничего не сделаешь, придется поучить атамана. Ну, мы легонько — на память. Смотрите не забывайтесь, хлопцы, все же атаман. Што ж ты саблюку запрятал, батька?..Тут сверху, от дозоров, зашумели:— Струга!Это был гром среди ясного неба. Этого никто не ждал. Слишком уж покойно было вокруг, по-родному грело солнышко, и слишком уж мирно настроились казаки…Лагерь притих. Смотрели вверх, в сторону дозорных… Не верилось…— Откуда?!— От Астрахани!— Много?! — крикнул Черноярец.Дозорные, видно, считали — не ответили.— Много?! — закричали им с разных сторон. — Какого там?!.— С тридцать! — поспешил крикнуть молодой дозорный, но его поправили:— Полста! Большие!..Есаулы повернулись к Степану. И все, кто был близко, смотрели теперь на него.Степан смятенно думал.Весь огромный лагерь замер.— В гребь! — зло сказал Степан.Вот — наступила ясность: надо уходить. Полста астраханских больших стругов со стрельцами — это много. Накроют.— В гребь!! — покатилось от конца в конец лагеря; весь он зашевелился; замелькали, перемешались краски. Не страх охватил этих людей, а досада, что надо уходить. Очень уж нелепо. 3 Из единственного прохода в тучных камышах выгребались в большую воду.— В гребь — не в гроб: можно постараться. Наляжь, братцы!— Их ты!.. Рраз! Ма-рье в глаз!— Уйдем не уйдем, а побежали шибко.Скрипели уключины, шумно путался под веслами камыш, ломался, плескалась вода… Казаки, переговариваясь в стружках, перекрикиваясь, не скрывали злой досады и нелепости этого бега. Матерились негромко.— Уйде-ом, куда денемся!— Шшарбицы не успел хлебнуть, — сокрушался большой казак, налегая на весло. — Оно б веселей дело-то пошло.— Ишь ты, на шшарбу-то — губа титькой.— Не горюй, Кузьма! Всыпет вот воевода по одному месту — без шшарбы весело будет.— А куда бежать-то будем? Опять к шаху? Он, поди-ка, осерчал на нас…— Это пусть батька с им разговоры ведет… Они дружки.— А пошто бежим-то? — громко спросил молодой казачок, всерьез озабоченный этим вопросом.Рядом с ним засмеялись.— А кто бежит, Федотушка? Мы рази бежим?— А чего ж мы?..Опять грохнули.— Мы в догонялки играем, дурачок! С воеводой.— Пошел ты! — обиделся казачок. — Ему дырку на боку вертют, а он — хаханьки!Головные струги вышли в открытое море. Было безветренно. Наладились в путь дальний, неведомый. А чтоб дружнее греблось, с переднего струга, где был Иван Черноярец, голосистый казак громко, привычно повел:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121

ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ    

Рубрики

Рубрики