Пока она ходила, тут опять наладились было на мирный, хороший разговор.— Я как-то товарища своего школьного встретил… — вспомнил Брюхатый. — Ну — «Где? Как?» Оказывается, — шишка. Ну, выпили, закусили… Потом эта «шишка» спрашивает: «Слушай, — говорит, — ты не можешь мне женские сапоги „на платформе“ достать? За горло, — говорит, — взяли…» — «И все? — говорю. — Вся проблема?» А сам думаю: эх…Но тут случилось нечто, что и назвать-то… как-то… не поймешь, как и назвать: шутка? Но уж больно тупая. Соня!..В то время, как Брюхатый говорил: «А сам думаю: эх…», вошла в комнату преподобная Сонечка… с пистолетом в руках: наставила на всех и говорит:— Руки вверх! Я — из обэхээса!Да так спокойно, уверенно, так СТРАШНО это сказала, что за столом обмерли. Все застыли, кто как сидел… И тут Соня расхохоталась! Вот уж она посмеялась, дура, — до слез прямо досмеялась. Смеялась и показывала… открывалку, которая была похожа на пистолет — вылитый пистолет!За столом не знали: то ли сердиться на эту дуру, то ли уж махнуть рукой… Но признались, что перепугались насмерть.— Сонька!.. — с укором сказал Брюхатый, — у меня же сердце, дура ты такая, дура… Ведь так — парализует, и все. И будешь: одна половинка жить будет, а другая рядом лежать, по соседству.— А у меня — холод: вот отсюда вот пошел, от затылка, — признался Лысый, — и по спине, по спине — куда-то в копчик уперся: чувствую — примерз к стулу! Ну, надо же так додуматься! Ну, Соня!..Отходили от испуга; даже уж с некоторым весельем продолжали рассказывать, кто что почувствовал и подумал, когда Соня наставила «пистолет».— А я думаю: пока тут счас всех будут обыскивать да личности проверять, я незаметно успею сунуть одну бутылку в штанину, — поделился своими мыслями Простой человек. — Глянь, у меня штаны-то: туда полприлавка влезет. Пока, думаю, будем ехать в воронке — там же темно! — я ее из горлышка… Мы бы ее с боксером вот раздавили бы.— Нет, тут уж не до бутылочки было бы, — признался Курносый. — У меня в глазах темно сделалось. Вот понимаю же: все же на месте, никуда же никто не успел… А — никого не вижу! Туда смотрю (в зрительный зал) — никого не вижу, сюда смотрю — никого!.. Одну Соню с этой открывалкой вижу и все. Ну, Соня… Ну, шуточки у тебя!..— А я думаю так: прикинусь счас невменяемым!.. — поделился мыслями и Чернявый. — С ума сошел. Сошел с ума — тронулся!.. А таких не судят.— Так тебе и поверили! — сказал Простой человек, разливая коньяк по рюмкам.— Это — как держать себя.— Да как ни держи!.. Пару раз промежду глаз…— А я, — сказал Аристарх, — я вот что подумал, — и все замолкли, и смотрели на Аристарха: интересно было, что он подумал. — Я подумал — все: и Соня, и моя жена, обе — оттуда… из обэхээса.— Ну!.. — изумилась Вера Сергеевна. — Девять лет живем, а он…Все засмеялись такой, в самом деле, нелепости. Заговорили все сразу:— Аристарх, ты уж…— А что? А что?.. А знаете, случай был…— Да ну, случай!.. Случаи в кино бывают, в театре…— Нет, Аристарх, в самом деле?— Клянусь! Ну, думай, это мне — пятнадцать лет!..— Да нам бы всем!.. Мы же ее «убивать» ходили! Нам бы за одну эту комедию…— Едем во Владивосток! — громко объявил Простой человек. — Присели!.. Присели! Помолчали перед дальней дорожкой…Все замолчали.В это время позвонили в дверь.— Это соседка ко мне — за выкройками, — сказала Вера Сергеевна. И пошла открывать.Открыла дверь… И попятилась назад.Вошли трое, показали книжечки.— Милиция, — сказал один. — Просьба всем оставаться на местах и предъявить документы.Один из трех, в милицейской форме (двое были в штатском), прошел несколько в коридор и увидел покрышки.— Вот они! — сказал он. — Даже не спрятали.За столом сидели тихо, неподвижно.Только Простой человек, повернувшись к зрительному залу, негромко, с искренним интересом спросил:— А кто же тогда, граждане?.. А? Кто капнул-то?

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14