Трясу головой.
- Ты не сошла с ума?
Гилва шевелит кистями, подгоняя к рукам манипуляторы Логруса, достает из воздуха книгу и протягивает мне.
- Почитай библию.
Открываю титульный лист. Булгаков. «Мастер и Маргарита». Зачитана до бахромы на листах. Целые абзацы выделены фломастером или ручкой. Поля исписаны торопливыми каракулями.
- Что это?
- Библия тех парней, которые по тебе работали.
- Это же надо! Знаешь, почему они за эту книгу уцепились? У тебя шрам на шее. И имя похожее. Гилва - Гелла. Булгаков мог и перепутать.
- Ты или скромный, или дурак. Половину подвигов Воланда ты повторил, а кое в чем превзошел. Разве что концертов не показывал. Метро, например, прокопал.
- Когда?
- Ты что, не в курсе? Если на плане линия пунктиром отмечена, то нет ее в природе. Строится только. А ты взглянул на план, сел и поехал. И линия стала реальностью. Пять станций, рельсы, эскалаторы, все как полагается.
- Концерты я тоже показывал. Только в узком кругу. В лаборатории. Ох, не к добру это… Понимаешь, Гилва, это двадцатый век, а я из двадцать второго. Я же свое прошлое изменил. Как бы чего не вышло…
- Все помрем, кто раньше, кто позже.
- Кабы так…
За три часа до ночевки (по моим часам) замечаю, что места пошли на удивление знакомые. Паола сияет как медная пуговица. А еще через пять минут выезжаем к полукапсуле. Видимо, здесь прошел целый год. Краска с шезлонгов, оставленных под открытым небом, облупилась. Трава - по пояс, все тропинки заросли. Странно идет время в этих местах. То быстро, то медленно. И везде по-своему.
Без нас здесь кто-то жил. Выключателя не нашел, жег лучину. Потолок закоптил. Холодильник освоил, а с кухонным комбайном так и не разобрался. Пытался сделать светильник и заправить его подсолнечным маслом. Чудак. Но человек аккуратный. Справедливый. Пол подмел, вместо платы соль в бумажке на столе оставил.
Паола с тихой грустью осматривает ангар, ставший конюшней. Прикасается ладонями к стенам, оконным рамам. Потом с непонятным упорством принимается отскабливать пол. Моя магическая помощь решительно отвергается. Приходится хитрить. Извлекаю из воздуха скребок на длинной ручке, вожу им по полу, но засохший навоз подковыриваю манипуляторами Логруса. Пять минут - и пол блестит. Поля, Камелот и Дон Педро допускаются в помещение. Поля первая задирает хвост - и на полу парная кучка.
- Животное! - со слезами на глазах восклицает Паола и выскакивает за дверь.
Иду на полигон. Мешки с песком по-прежнему свисают с веток и веревок. Но мне здесь делать нечего. Я их чувствую спиной. Сказал бы - вижу, но это странное зрение. Как бы черно-белое, но объемное. Одни предметы не заслоняют от мысленного взора другие. Нет, не зря сюда пришел. Знакомое место разбудило новое свойство моего потерявшего чувство реальности организма: теперь умею видеть сквозь стены. До этого владел осязанием сквозь стену - с помощью манипуляторов Логруса, теперь освоил зрение. Что дальше?
ЖЕНСКИЕ ИГРЫ
Теперь веду я. Ни Гилва, ни Паола не знают дороги к Лабиринту Корвина. Я знаю, но от трех дней усиленного гостеприимства голова болит. Как гнилой зуб. Девушки чуть отстали и тихо беседуют.
- …при Корвине не пой.
- Почему?
- Под «Зеленые рукава» короновался Эрик.
- При чем тут «Зеленые рукава» Там ни одного слова про зеленые рукава. Там про золотой город и зверей.
- А я знаю? Но это - «Зеленые рукава». Сукой буду, они.
Глупая тут цивилизация. Вино изобрели, а рассол - нет. Примеряю к руке манипулятор Логруса и тянусь сквозь отражения за заветной банкой. От этого усилия в голове распухает комок боли, к горлу подкатывает тошнота. Но вот она - заветная. Трехлитровая моя. Поля удивленно косит глазом - с чего это я вдруг потяжелел. Извлекаю пальцами соленый огурчик и протягиваю ей. Понравилось. Скармливаю второй и приникаю губами к роднику целительной силы. Ядреная плазма! Хорошо…
Передаю банку Гилве. Та - Паоле. Как трубку мира. Дон Педро от соленых огурцов отказывается, и мы съедаем его долю. Настроение поднимается, самочувствие приходит в норму. Наступает время расспросов о главном.
- Тебе Моррис понравился? - робко спрашивает Паола. Моррис - это свежеиспеченный муж ее старшей сестры.
- Жалко парнишку. Болтушка она. Твоя копия. Своей болтовней с ума парня сведет.
- Хочешь сказать, что я тоже болтушка? - брови строго сдвигаются, тон уже не робкий. Догадливая ты моя.
- Ты тоже. Но тебе многое прощается, потому что ты - моя любимая и неповторимая жена.
Паола погружается в мыслительный процесс. Спустя минуту, так и не решив, похвала это, или упрек, фыркает и гордо задирает носик и выезжает вперед.
- Гил, - говорю я. - У меня к тебе серьезный разговор. Ты только не обижайся, но, может, мы нарушаем какие-то твои планы?
- Мои планы - это ты.
- Но ты же не знаешь, что я буду делать. Я сам пока не знаю.
- А разве важно, где и как учится летать птенец, пока встает на крыло, - говорит мне дева Хаоса. - Птенец - это ты. Оперишься, тогда поговорим. А пока - ищи себя и не мучайся сомнениями.
- Ох ты, какая погань! - восклицает Паола. Оглядываюсь, а рука сама собой тянется к мечу. Это вместо бластера! Акклиматизировался, ежкин кот! Перед нами - мантикора. Жуткий, коварный хищник с телом льва, хвостом скорпиона и человеческим лицом.
- Гуляют тут животные невиданной красы, - бормочу я, снимая бластер с предохранителя.
- Дан, не вмешивайся! Паола! Три-четыре-бум! - командует Гилва. Еле успеваю переключиться на Логрусово зрение, чтоб увидеть, как слева к мантикоре плывет знак Логруса, справа - Лабиринта. Сталкиваются… Грохот взрыва, во все стороны летят куски кровавого мяса. Кони испуганно приседают на задние ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71