– Ах, – вздохнул Эренграф, – если бы все было так просто.

В отличии от Гарднера Бриджуотера юный Эванс Уилер являл собой само спокойствие. Вместо того, чтобы топтать ковер Эренграфа, химик сидел в уютном кожаном кресле, положив ногу на ногу. Одежда его не отличалась от той, что он носил в тюрьме, хотя острый глаз Эренграфа отметил, что местоположение пятен от химреактивов иное, да и рукав джинсовой рубашки цел.
Эренграф восседал за столом, в темно-зеленом блейзере и желто-коричневых брюках. В галстуке Кейдмонского общества, который доставал из шкафа лишь по торжественным случаям.
– Мисс Джоанна Пеллатрис преподавала социологию в седьмом и восьмом классах средней школы Кенмора, – говорил Эренграф. – Незамужняя, двадцати восьми лет, проживала одна в трехкомнатной квартире на Дирхерст-авеню.
– Одна из первых жертв убийцы.
– Стала одной из первых. По существу, самая первая, хотя мисс Пеллатрис и не возглавила список погибших. Убийца взял одну капсулу из ее флакона «Дарнитола», вскрыл, выбросил из нее порошок, который не приносил пользы, но и не причинял вреда, и заменил его смертоносным сидонексом. Потом вернул капсулу во флакон, флакон – на полку в аптечке и стал ждать, пока у несчастной женщины заболит голова или схватит живот, и она проглотит роковую капсулу.
– Капсулы эти не помогают ни от живота, ни от головы, – вставил Уилер.
– И в конце концов она проглотила эту капсулу. Но еще до того ее убийца разнес по аптекам и супермаркетам флаконы с одной отравленной капсулой в каждом. Разумеется, существовала вероятность того, что смертоносность «Дарнитола» выявится прежде, чем мисс Пеллатрис отправится в мир иной. Но убийца резонно рассудил, что от «Дарнитола» должно умереть достаточно много людей, прежде чем будет установлена причина их смерти. Его расчет подтвердился. Мисс Пеллатрис стала четвертой, но далеко не последней жертвой.
– А убийца…
– Этого ему показалось мало. Его зовут Джордж Гродек. У него был роман с мисс Пеллатрис. Причем для мистера Гродека роман этот значил куда больше, чем для мисс Пеллатрис. Он устраивал скандалы, однажды в ее квартире, другой раз – прямо на экзамене. Газеты назвали его отвергнутым кавалером. Полагаю, это соответствовало действительности.
– Вы сказали "этого ему показалось мало".
– Сказал. Если бы он хотел лишь уменьшить плотность населения и разорить "Трайдж корпорейшн", он бы вышел сухим из воды. Полиция бы до сих пор проверяла людей, которые имели зуб на "Трайдж корпорейшн", а также всяких психов, мечтающих о массовых убийствах. Но наш мистер Гродек как-то прознал о вашем существовании и решил повесить все убийства на вас.
Эренграф стряхнул с лацкана невидимую пушинку.
– Он потрудился на славу, но его замысел не выдержал скрупулезного расследования. Выяснилось, что ваша подпись в реестре подделана. В его записной книжке, найденной в ящике комода в его квартире, обнаружены пробные подписи. Он усердно практиковался, чтобы добиться максимального сходства. В другом ящике обнаружились флаконы с Дарнитолом и маленькая машинка, с помощью которой наполняют и запечатывают капсулы, а также много раздробленных капсул, которые ему не удалось вскрыть.
– Странно, что он не спустил их в унитаз.
– Удачливые преступники наглеют, – пояснил Эренграф. – Они начинают думать, что им все нипочем. Вот и Гродека подвела наглость. Иначе он не стал бы подставлять вас и звонить в полицию.
– И ваше расследование вскрыло факты, которые упустила полиция.
– Совершенно верно, потому что я исходил из презумпции вашей невиновности. Если вы невиновны, значит, вина лежит на ком-то еще. Если виновен кто-то другой, и он подставил вас, значит, у него есть мотив для убийства. А мотив этот означает, что у убийцы была веская причина убить одну из жертв. Так что мне осталось лишь повнимательнее приглядеться к жертвам, чтобы найти убийцу.
– Послушать вас, все так просто. И все-таки мне очень повезло. Если б не вы, сидеть мне в тюрьме до конца жизни.
– Я рад, что вы это понимаете, ибо в противном случае мой гонорар показался бы вам чрезмерно высоким.
Он назвал сумму, химик тут же достал ручку и чековую книжку, выписал чек.
– Я никогда не выписывал чек на такую большую сумму, – признался он. – Но мне кажется, своими деньгами я распорядился чрезвычайно удачно. Какое счастье, что вы поверили в меня, в мою невиновность.
– В этом я никогда не сомневался.
– Вы знаете, кто еще называет себя невиновным? Бедняга Гродек. Он бьет себя в грудь и кричит, что никогда никого не убивал, – Уилер недобро улыбнулся. – Может, ему следует нанять вас, мистер Эренграф?
– Дорогой мой, разумеется, нет. Иной раз я могу сотворить чудо, мистер Уилер, вернее, мои деяния кто-то может принять за чудо, но творить их я могу лишь на благо невиновных. А убедить меня в невиновности мистера Гродека не под силу никому. Я убежден, что он виновен, а потому ему придется понести наказание за содеянное, – маленький адвокат покачал головой. – Вы знакомы с творчеством Лонгфелло, мистер Уилер?
– Вы про Генри Уодсуорта? "У берегов Гитче Гами, рядом с какой-то Большой Водой"? Вы про этого Лонгфелло?
– "Рядом со сверкающей Большой Водой", – уточнил Эренграф. – Другой мой клиент напомнил мне "Деревенского кузнеца", так что недавно я перечитал Лонгфелло. Вас увлекает поэзия, мистер Уилер?
– Не так, чтобы очень.
– В поэзии можно открыть для себя много нужного и полезного. Взять такую вот строку: "Учиться работать и ждать".
– Неплохой совет.
– "Учиться работать и ждать". Согласен с вами, мистер Уилер. Прислушивайтесь к поэтам.
1 2 3 4 5