А в стороне, прислонясь к дереву, одиноко стоял маленький еврей.
Я уже знал теперь, в чем было дело. Это был Зелиг Перльмуттер, студент философского факультета, и он должен был стреляться с длинным Меркером. Трактирная история! Меркеры с компанией сидели в пивной, и в это время туда же вошел Перльмуттер с двумя товарищами. Они были встречены яростным: «До– лой жидов!» Двое ушли, но Перльмуттер уже повесил шляпу на крюк; он не за– хотел уступить – уселся и спросил пива. Тогда Меркер вскочил и выдернул из-под него стул, так что тот упал на пол под громкое гоготанье корпорантов. Затем Меркер схватил с крюка его шляпу и выкинул ее за дверь в грязь: «Пошел вон, жидюга!» Но маленький еврей, побледнев, как мел, подпрыгнул к длинному Меркеру и – бац! – закатил ему пощечину. После этого, разумеется, его отколотили и вышвырнули вон из пивной. На следующий день Меркер послал к нему секундантов, и еврей принял вызов: пять шагов дистанция, стрелять до трех раз.
Зелиг Перльмуттер обратился со своим делом в нашу корпорацию.
– Что же поделаешь? – говорил мой товарищ, который в качестве второго уполномоченного разбирал все дуэльные дела. – Нужно давать защиту чести каждому благородному студенту. А благородный студент тот, который, черт меня возьми, еще ни разу не украл ни одной серебряной ложки. Если б даже его звали Зе-зе-лиг П-п-перльмуттер…
Маленький еврей в самом деле так заикался, что никогда не мог как следует выговорить собственную фамилию. Вероятно, в корпорации ему понадобилось не менее получаса, чтобы изложить благополучно свою просьбу…
Он стоял, прислонившись к дереву, в затасканном пальто, с поднятым воротником. Боже мой, до чего он был безобразен. Грязные башмаки со стоптанными каблуками сидели криво и косо на его ногах. Над ними болталась бахрома брюк. Огромное никелевое пенсне с длинным черным шнуром криво висело над его чудовищным носом, который почти прикрывал толстые сизо-красные губы. Его лицо было изрыто оспой и имело желтый и грязный оттенок. Руки было глубоко засунуты в карманы пальто. Он упорно уставился в глинистую землю.
Я пошел к нему и протянул руку:
– Добрый день, господин Перльмуттер!
– П-по-почему с-с-соб-ственно… – возразил он заикаясь.
– Фукс, принеси сию минуту ящик с пистолетами! – резко крикнул мой товарищ.
Я крепко сжал грязную руку, которую, наконец, протянул мне еврей, за– тем побежал к нашему служителю, взял ящик с пистолетами и подал его моему коллеге.
– Ты с ума спятил? – прошипел он. – Что тебе вздумалось болтать с этим болваном?
Первый уполномоченный, пруссак, представлявший собой внепартийное лицо, поговорил с секундантами, а затем отмерил длинными шагами дистанцию. Обоих противников пригласили занять их места.
– Господа! – начал пруссак. – Мой долг, как внепартийного, сделать хотя бы попытку покончить дело миром. Он сделал маленькую паузу.
– Я, п-п-пож-жалуй… – тихо заикнулся маленький еврей, – ес-сли…
Мой товарищ гневно взглянул на него и яростно закашлялся, так громко, как только мог. Еврей смутился и замолчал.
– Итак, противники отклоняют примирение, – быстро постановил внепартийный. – Я прошу их обратить внимание на мою команду. Я буду считать: раз, два, три. Противники могут стрелять между «раз» и «три», но отнюдь не до начала команды и не после «три».
Пистолеты были обстоятельно заряжены. Секунданты кинули о них жребий, и мой коллега подал один из пистолетов еврею.
– Господин Перльмуттер, – промолвил он официальным тоном, – я передаю вам оружие нашей корпорации. Вам делает честь, что вы решили завершить ваше столкновение по рыцарски-студенческому способу, вместо того чтобы бежать к судье. Я надеюсь, что и здесь, на этом месте, вы окажете честь нашему ору– жию.
Он всунул пистолет ему в руку. Господин Перльмуттер взял пистолет, но рука его так дрожала, что он едва мог держать в ней оружие.
– Черт возьми, да не вертите вы им во все стороны! – продолжал мой товарищ. – Опустите пистолет. По команде «раз» поднимайте его с быстротою молнии и стреляйте. Не вздумайте целить в голову: так вы никогда не попадете. Цельтесь в живот – это самое надежное. А после того как выстрелили, держите пистолет высоко перед лицом: это ваше единственное прикрытие. Пользы от него, конечно, немного, но все-таки может случиться, что ваш против– ник, если он выстрелит после вас, попадет вместо вашей персоны в пистолет. И побольше хладнокровия, господин Перльмуттер.
– Бла-бла-годарю, – промолвил еврей.
Мой товарищ взял меня под руку и отошел со мной в сторону, в лес.
– Я, честное слово, желал бы, чтобы наш еврейчик взгрел Меркера, – проворчал он, – я не выношу этого болвана. А кроме того, он, по всей вероятности, сам еврей.
– Но ведь он самый свирепый жидоед во всем студенческом корпусе! – возразил я.
– Вот именно поэтому. Я давно подозреваю Меркеров. Погляди только на его нос. Может быть, он крещеный, и родители его тоже, но только все-таки он еврей. Наш заика не что иное, как помесь прокислого пива и плевков, но он будет мне форменным образом симпатичен, если он пригвоздит длинного Меркера. И, в сущности, это просто скандал, что мы притащили сюда этого беднягу, как теленка, на бойню.
– Да, но ведь он хотел пойти на примирение, – заметил! я, – и если бы ты не закашлял…
Но он оборвал меня:
– Заткни глотку! Ты этого еще не понимаешь, фукс!
Все присутствующие отошли в сторону, в кустарник, и только оба противника стояли на лужайке в тусклой полумгле ненастного утра.
– Внимание! – воскликнул внепартийный. – Я начинаю: раз!.. два!..
Меркер выстрелил. Его пуля шлепнулась о дерево.
1 2 3 4 5 6