Мне почему-то приснилось, что наш Шар покраснел.— Так оно и было, — тихо проговорил Эрранд.Белгарат резко вскинул голову.— Да. Мы оба это видели, — сказал Гарион. — Несколько часов назад мы были в Тронном зале, и на наших глазах Шар покраснел. А потом голос, который до сих пор у меня вот здесь, — он постучал пальцем по лбу, — сказал нам: «Берегитесь Зандрамас».— Зандрамас? — озадаченно повторил Белгарат. — Это имя, или название, или что?— Я не знаю, дедушка, — ответил Гарион, — но мы с Эррандом оба это слышали. Верно, Эрранд?Не отводя глаз от хлеба и сыра, Эрранд кивнул.— А что вы оба делали в Тронном зале в такое время? — поинтересовался Белгарат.— Я спал, — ответил Гарион. Тут он слегка покраснел. — Ну, вроде бы спал. Мы с Сенедрой проговорили допоздна. Мы так давно не разговаривали, а нам нужно было многое сказать друг другу. Но вдруг он приказал мне встать и идти в Тронный зал.Белгарат поглядел на Эрранда.— А ты?— Он разбудил меня, — ответил тот, — и сказал…— Погоди-ка, — прервал его Белгарат. — Кто тебя разбудил?— Тот же, кто разбудил Гариона.— Ты знаешь, кто это?— Да.— А ты знаешь, кто он такой?Эрранд кивнул.— Ты с ним раньше говорил?— Нет.— Но ты сразу понял, кто это такой?— Да. Он приказал мне пойти в Тронный зал, что я и сделал. Когда я пришел туда, Шар покраснел, и голос велел нам остерегаться Зандрамас.Белгарат сидел, нахмурившись.— Вы оба абсолютно уверены, что Шар сменил цвет?— Да, дедушка, — уверил его Гарион, — и звук его тоже изменился. Он обычно звенит как колокольчик, а тут он звучал совсем по-другому.— И ты уверен, что он стал красным? Может, он просто потемнел, принял другой оттенок?— Нет, дедушка. Он определенно покраснел.Белгарат встал со стула, лицо его внезапно стало очень серьезным.— Пошли со мной, — коротко сказал он и направился к двери.— Куда мы идем? — спросил Гарион.— В библиотеку. Мне нужно кое-что проверить.— Что?— Не торопи меня. Это очень важно, и я хочу быть уверенным, что все понял правильно.Проходя мимо стола, Эрранд отломил кусок сыра и, откусив от него, последовал за Белгаратом и Гарионом. Они быстро прошли по сумрачным полутемным коридорам и взобрались наверх по узким, отдающим эхом ступеням. За последние несколько лет беззаботной жизни лицо Белгарата приобрело скучающее выражение с налетом ленивой снисходительности. Сейчас от всего этого не осталось и следа, взгляд его сделался напряженным и настороженным. Когда они дошли до библиотеки, старик вынул из пыльного стола две свечи и зажег их от факела, прикрепленного железным кольцом к стене снаружи. Вернувшись в комнату, он установил одну из свечей в подсвечник.— Закрой дверь, Гарион, — сказал он, держа другую свечу в руке. — Я не хочу, чтобы нас беспокоили.Гарион, не проронив ни слова, закрыл массивную дубовую дверь. Белгарат подошел к стене и, подняв свечу, начал ряд за рядом пробегать глазами по пыльным книгам в кожаных переплетах и аккуратно сложенным, обернутым шелком свиткам.— Вот он, — сказал старик, указывая на верхнюю полку. — Достань-ка мне этот свиток, Гарион, тот, что завернут в голубую тряпку.Гарион поднялся на цыпочки и бережно взял в руки древний пергамент. Прежде чем передать его деду, он с любопытством оглядел его.— Ты уверен? — спросил он. — Ведь это же не Мринские рукописи.— Нет, — ответил Белгарат, — это не они. Ты так увлекся Мринскими рукописями, что подчас забываешь про все остальные не менее мудрые книги. — Он поставил свечу и осторожно развязал шнурок с кисточками, которым был перевязан свиток. Сняв голубую шелковую обертку, он начал разворачивать хрустящий пергамент, быстро пробегая глазами по старинному шрифту. — Вот, — наконец произнес он. — «В тот день, — прочел он, — когда Шар Алдура загорится жарким красным огнем, будет объявлено, как зовут Дитя Тьмы».— Но ведь Дитя Тьмы — это Торак, — возразил Гарион. — Что это за пророчество?— Это Даринские рукописи, — ответил ему Белгарат. — Они не всегда столь же достоверны, как Мринские, но вчерашнее событие упоминается только в них.— Что это значит? — недоуменно спросил Гарион.— Все это довольно сложно, — проговорил Белгарат, поджав губы и не отрывая взгляда от строк на пергаменте. — Короче, существуют два пророчества.— Да, я знаю, но я думал, что раз Торак умер, то другой — ну…— Не совсем так. По-моему, не так-то все просто. С самого начала мира между ними существует противоборство. Всегда есть Дитя Света и Дитя Тьмы. Когда вы с Тораком встретились в Хтол-Мишраке, ты был Дитя Света, а Торак — Дитя Тьмы. Но они столкнулись друг с другом не в первый раз. И очевидно, не в последний.— То есть ты хочешь сказать, что еще не конец? — недоверчиво спросил Гарион.— Судя по тому, что здесь написано, нет, — сказал Белгарат, постукивая пальцем по пергаменту.— Хорошо, если Зандрамас — Дитя Тьмы, то кто же тогда Дитя Света?— Ты, насколько мне известно.— Я? Все еще?— До тех пор, пока мы не услышим, что-нибудь другое.— Но почему я?— Кажется, мы это уже обсуждали, — сухо произнес Белгарат.У Гариона опустились плечи.— Ну вот, не хватало мне моих собственных забот! Я…— Ладно, кончай себя жалеть, — резко бросил Белгарат. — Все мы делаем то, что должны делать, и твое нытье ничего не изменит.— Я не ныл.— Все равно прекрати и принимайся за работу.— Что мне нужно делать? — спросил Гарион откровенно унылым голосом.— Можешь начать прямо здесь, — ответил старик, махнув рукой в направлении пыльных книг и пергаментных свитков. — Это, возможно, лучшее в мире собрание пророчеств, по крайней мере западных пророчеств. Здесь, конечно, нет Маллорейских проповедей, или собрания, которое было у Ктучика в Рэк-Хтоле, или тайных книг Келля, но начинать можно и отсюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127