Когда я попал туда и начал читать, то чуть не убежал, словно что-то препятствовало моим намерениям. Все вдруг показалось таким глупым. Потом я вспомнил, о чем мне говорили, и решил попытаться еще раз. Как только я стал читать в свете Шара, чувство, что я зря теряю время, исчезло. Дедушка, что это было? Я думал, что все из-за меня, но и на тебя оно подействовало тоже.Белгарат, нахмурившись, размышлял.— Это была интердикция, — наконец объяснил он. — Кто-то наложил заклятье на это место, причем такое сильное, что никто не мог даже увидеть скрытые там слова.— Но пятно есть даже на твоем списке. Как же писец, делавший копию, мог достаточно хорошо разглядеть его и точно переписать, а мы не могли?— Многие писцы в те времена были неграмотны, — объяснил Белгарат. — Тебе вовсе не нужно уметь читать, чтобы копировать что-то. Все, что делали эти писцы, — так это тщательно перерисовывали буквы.— Но эта — как ты ее назвал?— Интердикция, то есть запрет. Это слово изобрел Белдин. Он иногда ужасно гордится собственным высокоумием.— Эта интердикция заставила писцов нагромождать все слова друг на друга, даже если они не понимали, что все эти слова значат?Белгарат кашлянул и опять задумался.— Кто бы такое ни сотворил — он очень силен и совсем неощутим. Я и не подозревал, что кто-то тайно воздействует на мой рассудок.— Когда это произошло?— Наверное, впервые, когда Мринский пророк произносил слова вслух.— А будет ли действовать интердикция после того, как человек, установивший ее, умрет?— Нет.— Значит…— Правильно. Он по-прежнему где-то здесь.— Может быть, это Зандрамас, чье имя мы теперь так часто слышим?— Вполне возможно. — Белгарат взял лист со скопированным Гарионом текстом. — Теперь я и при обычном свете все вижу, — сказал он. — Очевидно, стоит только кому-нибудь нарушить интердикцию, и она теряет свою силу. — Он еще раз внимательно прочел написанное на пергаменте. — Это и в самом деле очень важно, Гарион.— Я был совершенно уверен, что так и есть. Хотя все равно ничего не понимаю. Первая часть довольно простая — это там, где говорится, как Шар станет красным и Дитя Тьмы будет названо по имени. Похоже, мне пора пускаться в очередное путешествие.— И довольно долгое, если все верно.— А что означает следующая часть?— Ну, насколько я понял, этот твой путь, куда бы он ни вел, уже начался, и начался он с рождением Гэрана. — Старик нахмурился. — Мне не нравится отрывок, где говорится, что лишь слепой выбор решит исход. Это заставляет меня волноваться.— А кто это Возлюбленный и Вечный?— Я, видимо. Гарион посмотрел на него. Белгарат пожал плечами.— Можно счесть это хвастовством, — признал он, — но некоторые и впрямь зовут меня «вечный человек», а когда Учитель дал мне новое имя, он прибавил слог «Бел» к моему старому. В древнем языке «Бел» означало «возлюбленный». — Он улыбнулся немного грустно. — Учитель умел проникать в слова.— А что это за тайны, о которых там говорится?— Тоже старинное слово. В стародавние времена говорили «тайны» вместо «пророчества». А так как некоторые из них крайне загадочны, это недалеко от истины.— Эй! Гарион! Белгарат! — послышалось снаружи.— Кто это? — спросил Белгарат. — Ты говорил кому-нибудь, что идешь сюда?— Нет, — нахмурился Гарион. — Никому не говорил. — Он подошел к окну и выглянул вниз.Высокий алгариец с ястребиным лицом и развевающейся длинной черной прядью сидел верхом на взмыленной, изможденной лошади.— Хеттар! — позвал Гарион. — Что случилось?— Впусти меня, Гарион, — ответил Хеттар. — Мне надо поговорить с тобой.К Гариону присоединился Белгарат.— Дверь на другой стороне башни! — крикнул он. — Я открою ее тебе. Осторожнее на пятой ступеньке, — предупредил он, видя, что Хеттар пошел ко входу, — она качается.— Когда ты ее починишь, дедушка? — спросил Гарион.— Да вот все как-то недосуг. Ястребиное лицо Хеттара, поднявшегося в круглую комнату на верху башни, было мрачным.— Что произошло, Хеттар? — спросил Гарион. — Я никогда не видел, чтобы ты приезжал верхом в эти края.Хеттар глубоко вздохнул.— Тебе надо немедленно возвращаться в Риву, Гарион, — сказал он.— Там что-то случилось? — От неведомой тревоги у Гариона сжалось сердце. Хеттар вздохнул.— Мне очень неприятно приносить тебе дурные вести, но Сенедра просила разыскать тебя как можно скорее. Ты сейчас же должен ехать в Риву.Гарион застыл — в его мозгу пронеслась сразу дюжина страшных предположений.— Почему? — тихо спросил он, боясь услышать ответ.— Мне очень жаль, Гарион, я даже не могу сказать, как мне жаль, но Бренд убит… Часть третьяАЛОРИЯ Глава 17 Лейтенант Бледик был одним из тех рассудительных сендарийских офицеров, которые относятся ко всему очень серьезно. Он прибыл в гостиницу «Лев» в портовом городе Камааре точно в назначенное время, и хозяин гостиницы проводил его вверх по лестнице. Комнаты, которые занимал Гарион вместе со своими спутниками, были просторны и хорошо обставлены. Отодвинув зеленую штору, Гарион смотрел в окно, выходившее на гавань, словно через немалое количество миль разделявшей их морской воды можно было увидеть, что происходит в Риве.— Вы посылали за мной, ваше величество? — с почтительным поклоном спросил Бледик.— А, лейтенант, входите, — сказал, поворачиваясь, Гарион. — У меня срочное сообщение к королю Фулраху. Скажите, как быстро вы сможете добраться до Сендарии?Лейтенант задумался. Судя по спокойному, рассудительному выражению его лица, этот молодой человек все всегда тщательно взвешивал и обдумывал. Бледик поправил воротник своей алой формы.— Если я отправлюсь прямо сейчас и буду менять лошадей на каждом постоялом дворе, то смогу быть во дворце уже завтра во второй половине дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127