— Нет, спасибо. Мсье Сонзай, на что вы тратите свободное от работы время?— На провансальских поэтов. Я страстный поклонник провансальской поэзии. А вы?— Никогда над этим не задумывался.— И напрасно, позвольте вам заметить. Вы себя лишаете такого удовольствия!— У меня еще есть время исправить свою ошибку. И давно вы влюблены в эту поэзию?— Почти с самого рождения, точно не помню. Но по-настоящему я почувствовал этот обжигающий душу ритм в день нашей свадьбы с Жанной, ну, знаете, дочкой изготовителя гусиной печенки, который…— Простите, я не из Перигё.— Ах да, действительно! Как я вам сочувствую — более чудесного места в мире, чем Периге, отыскать трудно!— Я обязательно учту это. Так вы говорите, свадьба открыла вам мир поэзии?— Да, своего рода смена обстановки, что ли. Признаюсь вам по секрету: я ведь по натуре был раньше гулякой. Стоило увидеть какую-нибудь хорошенькую девочку — и я влюблен по уши!— И, судя по всему, не ведали поражений?— Ну почему же. Однако в неудачах я закалялся!— Значит, вас можно назвать человеком с романтическим и восприимчивым характером?— Вот это определение меня устроило бы.— Я чрезмерно рад, что встретил наконец сердечного человека, который, вероятно, сможет мне рассказать, что на самом деле представляла собой Элен Арсизак. У вас такой богатый опыт по части женщин, что вы, как мне кажется, глубже других их понимаете.— Я думаю, что знал Элен настолько, насколько это было возможно, в общем, как она сама себя знала.— И каковы ваши ощущения?— Дура.— Дура?— Полная дура.— Вас не удивит, если скажу вам, что подобную оценку слышу впервые? Элен Арсизак обвиняли во многих грехах, но только не в глупости.— И тем не менее это так.— На чем вы основываете свое…— Она предпочла мне этого придурка Музеролля. Кто бы мог предположить, а?— Послушайте. Я не знаю, хорошо ли понимаю, но…— Все просто, мсье комиссар. Она мне очень нравилась, эта Элен Арсизак, такая симпатичная, элегантная. Я бегал за ней так, как ни за какой другой. Я включил всю энергию, применил самые испытанные приемы. Так нет же! Она, смеясь мне в лицо, заявляет, что не свободна и не может мне ответить взаимностью, потому что она — любовница Музеролля, который ей дает именно то, что она ждет. Да она просто нахалка!После некоторого молчания аптекарь добавил меланхоличным тоном:— Думаю, что именно этот мой провал и вынудил меня окончательно уйти в провансальскую поэзию.— И как давно случилось это приключение?— Месяца два назад.— Но вы мне сами говорили, что после свадьбы…— Я говорил в общем. Полного исцеления не бывает. Здесь необходимы терпение и желание. Желание у меня есть, а терпения не хватает.— Доктор Музеролль был с вами у Димешо в ночь убийства?— Разумеется. Он только и знал тогда, что выигрывал. Он дважды взял «большой шлем»! Вы представляете! Впрочем, здесь нет ничего удивительного.— Почему?— Еще бы! Стоило Лоби увести у него любовницу, как карта так и повалила ему…Звон разбитой мензурки, которой Гремилли со злостью хватил об пол, заставила аптекаря подскочить в испуге.Стиснув зубы так, что кровь стучала в висках, комиссар прямо-таки летел к дому доктора Музеролля. Хотевшей было провести его в зал ожидания мадемуазель Танс он заявил раздраженно:— Не вмешивайтесь не в свое дело! У патрона есть кто-нибудь?— В настоящий момент нет, но…Гремилли довольно грубо отстранил молодую женщину и распахнул дверь кабинета, в котором доктор был занят выписыванием рецепта. Тот поднял глаза на буйного посетителя.— Минуточку, прошу вас…Закончив свои дела, он улыбнулся:— Вы понимаете, мсье комиссар, что, входя таким образом, вы могли бы напугать какую-нибудь не совсем одетую клиентку? Пикантный скандал был бы обеспечен. Чем могу вам помочь?— Ответить мне прямо, долго ли еще вы и остальные будете измываться надо мной?— Насчет остальных мне ответить трудно, а что касается меня, то мне и в голову никогда не приходило смеяться над вами.— Тогда почему вы мне не признались, что у вас была связь с Элен Арсизак?— Что вы такое говорите! Да она ненавидела меня больше всех, не считая своего мужа.— Это в последнее время, а раньше?— А «раньше» вообще никогда не было.— А Андрэ Сонзай придерживается другого мнения на этот счет.— Он всегда мне завидовал. Не знаю почему, но последнее время он вбил себе в голову, что я хочу отбить у него любовницу.— Какую любовницу?— Элен Арсизак, кого же еще?— Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три…— Вам нехорошо?— Послушайте-ка меня внимательно, доктор. Я перетряхну до основания весь ваш клуб и устрою вам грандиозный скандал, если вы будете продолжать мне врать и мешать нормальному ходу следствия!— Вам будет стоить немалых трудов, комиссар, доказать, что мы лжем, — основного заинтересованного лица уже нет с нами.— В таком случае, вы признаете…— Я ничего не признаю, кроме того что на день своей смерти мадам Арсизак была любовницей Сонзая, точно так же, как до этого она принадлежала Лоби и Катенуа.— То есть еще одна Мессалина Жена римского императора Клавдия (I в.), известная распущенностью и жестокостью.

, о существовании которой никто не подозревал?— Мы, провинциалы, обожаем скромность.— Вы все ненавидели Элен Арсизак и все же ее любили?— Почти все… А что вы хотите, мсье комиссар, в Перигё тоже иногда одолевает скука.— Неужели вы думаете, что я поверю вам и вашим друзьям?— А что вам еще остается делать, мсье комиссар?
Никогда еще судебному следователю не приходилось видеть, в каком состоянии может находиться комиссар полиции. Пораженный, он смотрел, как Гремилли метался из угла в угол, жестикулировал и кому-то угрожал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46