— На какое?
— Тс-с-с! Вы с ума сошли! Безумец! Оставим лучше эту ужасную тему! Незачем все это вспоминать… Хорошо? Слушайте, хоть вы этого и не заслуживаете, но я хочу навестить вас сегодня часов в пять.
— Ах, Соня…
— А теперь бегите, только посмотрите сначала, нет ли вокруг нескромных глаз.
Вне себя от радости, Франсуа довольно ловко выскользнул за дверь, но тут же едва не растянулся в полный рост посреди коридора, так он был поражен, услышав шепот своей возлюбленной:
— Только не пытайтесь убить моего мужа! Прошу вас! Мне не нужно никаких доказательств вашей любви!..
Сначала Мишель, а теперь еще и Соня подозревают его в каких-то мрачных умыслах против мэтра Парнака… Что все это значит? Тут он увидел Агату Шамболь — воплощение повседневности и домашних забот. Одно ее присутствие придавало каждой вещи весомость и рассеивало любые грезы.
— Агата… это в самом деле вы? И я действительно стою тут, напротив вас?
Она взглянула на него с невозмутимостью коровы, созерцающей уступы родных гор.
— Господи, вас тоже выбило из колеи это преступление!
— Преступление?
— Разве вы не знаете, что нашего хозяина пытались взорвать?
— Взорвать?
— Представьте себе! В его машину засунули бомбу. И вот сидит он у дамы из Польминьяка, как вдруг — бум!
— Бум?
— Машина хозяина разлетелась на тысячу кусков. Счастье еще, что его там не было… Тот, кто это затеял, плохо рассчитал время… Ну, Иисусе Христе, есть же на земле такие злые люди!
Франсуа в каком-то заторможенном состоянии, как сомнамбула, толкнул дверь в контору. Он совершенно ничего не мог понять. Разумеется, коллеги уже знали о происшествии, но, вопреки его ожиданиям, никто не проронил ни слова, и клерк прошел к своему столу в полном молчании. События превосходили всякое понимание. Каждый из этих людей привык жить в том мире, где даже мысли о преступлении не допускалось. И то, что в их размеренное существование вдруг проникло нечто страшное и отвратительное, о чем можно прочитать разве что на страницах криминальной хроники, совершенно не укладывалось в голове.
Около девяти часов в контору вошел нотариус. Он появился с таким скорбным и мрачным лицом, какое, вероятно, было бы у Цезаря, если б он узнал о намерениях Брута. Мэтр Альбер замер посреди комнаты, пристально вглядываясь в лица служащих. Кто же из них убийца? Под чьей улыбкой прячется смертельная ненависть? Кто под подчительностью скрывает измену?..
— Мадемуазель, господа…
Все положили перья и со смутной, почти болезненной тревогой воззрились на хозяина.
— …вы не можете не знать о покушении и о том, что я лишь чудом избежал смерти… Я думал, меня окружают одни друзья, и вот…
Голос нотариуса сорвался.
— Мне мучительно думать, что кто-то из живущих рядом жаждет моей гибели…
Никто не возразил. Взрыв бомбы заранее обесценил любые уверения в преданности.
— Естественно, я обратился в полицию и попросил начать расследование. Я хочу знать своего врага. Пока же могу только сказать, что он трус. Мадемуазель, мсье… Полицейские обязаны предпринять определенные шаги. И я попрошу вас в меру своих возможностей облегчить им задачу. Заранее благодарю вас.
Увидев, что мэтр Альбер собирается уходить, старший клерк вскочил.
— Мэтр, я думаю, что выражу общее мнение, сказав, как все мы были потрясены, узнав…
— Общее мнение, Ремуйе? — с горечью прервал его нотариус. — Боюсь, что вы ошибаетесь.
И он, не желая больше ничего слушать, вышел из конторы. Антуан повернулся к коллегам.
— Честное слово, он, кажется, подозревает кого-то из нас?
— Так ли уж он не прав? — хмыкнул Вермель.
Появление Агаты предотвратило грозу, которую едва не вызвало замечание старого клерка.
— Хозяин ожидает мадемуазель Мулезан у себя в кабинете, и немедленно!

Нотариус предоставил свой кабинет в распоряжение инспектора Лакоссада. В первую очередь тот решил выяснить, кто из служащих разбирается в механике. Если человек не смыслит в механизмах, вряд ли он сможет сделать бомбу и тем более установить ее в мотор, ничего не нарушив.
Допрос мадемуазель Мулезан и Вермеля не отнял много времени. Первая даже не понимала, о чем ее спрашивают, а второй, напротив, стараясь показать, будто он в курсе всех современных технических достижений, с самым претенциозным видом изрекал невероятные глупости. Зато Антуан Ремуйе, не будучи специалистом, все же знал достаточно, чтобы инспектор оставил его в числе подозреваемых. Однако зачем все эти преступления старшему клерку? Напротив, все его надежды зиждутся на долголетии Парнаков. Он занимает в конторе привилегированное положение, а, кроме того, нотариус обещал помочь ему открыть собственное дело. Само собой, это обещание может быть выполнено только при жизни мэтра Альбера. Прикинув все это, Лакоссад решил, что подозревать Антуана не имеет смысла. Что до Франсуа, то он, как и все современные молодые люди, знал о механике все, что только можно узнать. Немного помолчав, полицейский спросил:
— Вы догадываетесь, почему я вам задаю все эти вопросы, нисколько не связанные с юриспруденцией?
— Полагаю, что это связано с покушением на мэтра Парнака.
— Верно. И должен с грустью сообщить вам, что вы — основной подозреваемый.
— Я?
— Подумайте сами: покушение явно подготовлено здесь, в доме. О том же, что нотариус несколько изменил расписание, знали только домашние, стало быть, жену и дочь мы исключаем. Не думаю также, чтобы можно было всерьез рассматривать вопрос о виновности Агаты. Остаются служащие. Вероятно, вас нисколько не удивит, что я тут же отбросил мысль о мадемуазель Мулезан и Вермеле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43