кто такой?
-- Ваша агентурная кличка?
-- Сколько половых актов вы способны совершить за ночь?
-- Вы что -- заяц, что ли?!
-- В таком случае -- кто вы, Тюхин?
И мой тягостный вздох, мое безнадежное, из последних сил:
-- Ах, не Чубайс я, не торговец лесом, не расстреливал несчастных по
темницам...
-- Опять -- Вальтер фон дер Гутен-Морген?!
-- Нет, это уже -- Чепухаустов.
-- Вы когда-нибудь крокодилову мочу пили?.. Сейчас попробуете! Крокодилов!..
Живенько-живенько!..
-- Ну и каково?
-- ...
-- Ну вот, а еще говорят, что таких, как вы, за три раза ломом не зашибешь!..
Фамилия?..
-- Да не ваша, не ваша, Эмский! Меня интересует настоящая фамилия, имя и
отчество того, кто по неосторожности оставил свою шляпу на "коломбине". Знаете,
что мы обнаружили в этом, с позволения сказать, головном уборе, Тюхин?
Портативную радиостанцию инопланетного производства!
-- Вот именно -- в виде слухового аппаратика!.. Курите?.. Петренко, спичку!.. Я
вас внимательно слушаю...
-- Та-ак!.. Вот оно что!.. А часики, говорите, улетели?.. Ах, подарили!..
Кому?
-- Так арфистке, в конце концов, или аферистке?!
-- А как вы к Хасбулатову относитесь?
-- А к отцу Глебу Якунину?
-- Молча-ать!..
-- А причем здесь знаменитый футболист Ларошфуко?! Как-как вы сказали?.. А ты
Иванов записывай, записывай: "У солдата СПИД, а служба идет." Та-ак! Лихо...
Так кто, вы говорите, свинину заразил?.. Тихо-тихо!.. Иваненко, Петров!..
-- А каково теперь?.. Не понял!.. А ну-ка четко, членораздельно!.. Сидоренко,
верни ему челюсти!.. Так-так, я весь внимание!.. "Смеется тот, кто смеется,
будучи под следствием"?.. Правильно я вас понял?.. А ты записывай,
записывай!..
-- Ну нет, вот это уж увольте -- стихов читать не надо!..
-- Вы что, глухой, что ли?!
-- Сиде-еть!..
-- Ваше истинное воинское звание, рядовой М.?.. То есть в каком это смысле --
генералиссимус?.. А причем здесь пуговицы? Какая-какая? Четвертая?! Слушайте,
вы что, опять крокодиловки захотели?..
-- Вы коммунист?
-- Значит, демократ?..
-- Ах, патриот?!
Скупые мужские слезы катятся по моим старческим морщинам:
-- Да Тюхин я, Тюхин, окончательный и бесповоротный Тюхин, милые вы мои,
дорогие, хорошие... О!..
Мрачные своды узилища. Я на нарах гауптвахты, в одиночной камере смертников. По
иронии судьбы -- в той же самой, в которой сидел Рихард Иоганнович.
До расстрела еще целая ночь. От нечего делать изучаю надписи на стенах. Их
много. Они разные. Вот некоторые из них:
"Нет в жизни счастья. Р. Шпырной".
"Майор Лягунов -- конь с яйцами!"
"1961-1964. ДМБ!"
"Позор на всю Европу, тому кто вытрет пальцем... слезы".
"Краткость -- сестра Тантала".
"Солнышко садится в море, а мы, гады, в лужу!"
"Сундук -- дундук!"
"Дембиль неизбежен!"
"В эксплуатации человека человеком есть одно бесспорное достоинство --
человечность."
И тем же иезуитским почерком, тем же химическим карандашиком:
"Умираю, но не сдаюсь! Рихард З."
"Все дороги ведут туда, где нас пока еще нету."
"Жди, Тюхин, когда рак легких свистнет!"
"В конце концов и Кащей Бессмертный хворал. Непроходимостью жизни."
"Коммунизм, -- сказал Тюхин, -- это светлое прошлое всего прогрессивного
человечества."
Господи, да когда же я это говорил?! Какая же все-таки сволочь этот мой Ричард
Иванович! Даже не сволочь, хуже! -- козел ! Старый вонючий
козел-шестидесятник -- с рогами, с хвостом, с копытьями!
А это, это еще что?! Нет, граждане, вы только послушайте! А ведь интеллигентом
прикидывается:
Из цикла "Гласность"
Из башки всю дурь повыдуло,
пока был разинут рот...
Пусто во поле без идола!
Здравствуй, жопа, -- Новый Год!
Подпись
под сим безобразием отсутствует, но почерк все тот же -- с каверзными
заковыками. Судя по содержанию, писано под впечатлением от того самого
Крокодилова. Одаренный, замечу, живодер!..
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Господи, что же мне все-таки сказать тебе в эту последнюю перед казнью ночь? А
сказать вроде как и нечего, ибо все уже, пожалуй что, и сказано, Господи. Да и
что такого нового , Тебе еще не ведомого могу я напоследок сказать?!
А впрочем, вот что я скажу Тебе с горестным вздохом: ты уж, пожалуйста, не суди
нас, иродов несусветных, чересчур строго. Мы ведь, ежели всерьез, не такие уж
совсем пропащие, мы, Господи, отуманенные . Вздохни, Всемилостивец,
сокрушенно, сотвори движение воздушное, развей эту окаянную мглу, открой нам,
незорким, дорогу ! И мне, и им, мною совращенным, и ему, меня
совратившему... Всем, всем, и правым, и супротивным, всем, как есть,
Господи!..
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
...Снилось зеркало в коридоре казармы, то, после которого Тюхину всегда
почему-то хотелось подзаправиться , и он, если, конечно, в кармане были
марки, бежал в солдатскую чайную. Тюхин глянул в него, но вместо себя увидел
все того же Рихарда Иоганновича З. И поскольку Р. И. был растрепан, Тюхин вынул
из кармана расческу, и отраженный тоже вынул расческу. Тюхин причесался, и
отраженный тоже причесался. "Ах, ты, гад!" -- незло подумал Тюхин. И тут Ричард
Иванович взял да и показал ему язык. Тюхин, само собой, хотел послать его куда
следует, но вместо этого вдруг больно прикусил свой язык , тоже, к
сожалению, высунутый... И от боли в сердце проснулся. И снова заснул.
И приснился ему быстро бегущий куда-то ефрейтор Шпортюк. Тюхин хотел
по-дружески остановить его, направить на путь истинный, но Шпортюк вдруг
окрысился . "Я тебя, козла, прирежу! Будешь спать, я тебе всю морду
испещрю!" -- закричал он. "Ну и черт с тобой!" -- сгоряча сказал Тюхин и
очутился вдруг в Тютюноре. И было утро. И цветущая степь-цыганка, в ситцевой
юбке, с монистами на шее, шла на свидание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63