.. Так вот... Я начинаю верить в эти привидения. Встаю сегодня
утром, точнее просыпаюсь... А кто-то шепчет на ушко. Ты, говорит, позвони
сегодня такому-то, ну, значит, вам. Он у нас, говорит, в области. Покажи
ему этого сосунка. Пусть на досуге потом поразмыслит.
- Какого сосунка?
- Да есть у меня такой. - И кричит: - Верховод! Приведи того
сволочугу.
Рядом из-за соседней двери кто-то гаркнул, исполненным служебной
страсти голосом: "Есть привести!" И через минут десять приводят
смугленького, небольшого росточка мальчика лет семнадцати. И рассказывает
за него Добрюк: видишь, в тот вечер он вернулся из видеосалона, решил
"прошвырнуться" с твердым намерением кого-либо убить.
- Было уже такое, - сказал я. - У известного писателя. Описано
здорово.
- Верно, - отозвался Добрюк. - Этот лишь убил не беременную женщину,
а медсестру, мать двоих детей. Зашел в медчасть и бил ее топором. Ни за
что, ни про что. Она уже была мертва, а он все бил и бил.
- Зачем вы все-таки меня привели сюда? - вскричал я.
- А голос мне утром приказал! Откуда я знал, что вы тут? Ну скажите,
откуда? Ей-богу не вру. Голос говорит: "Ты обязательно позови его и покажи
этого несчастного". Слушай, - обратился подполковник к убийце, - ты ел
сегодня?
- Не-е, - ответил тот. Он не был похож на монстра - такое себе
плюгавенькое создание.
- Видите, переживает, - сказал Добрюк. - Голос мне сказал: "Он, когда
будет писать о таких, пусть тоже переживает!"
Нате вам! Переживай! Да кто вам сказал, что о таких писать надо с
сожалением?
Я тогда был настроен агрессивно. История с убийством Светланы, в
лесу, близ санатория; убийство Ирины... И еще этот злой и беспощадный
сосунок-убийца, с которым Добрюк заигрывает... Не много ли для последних
месяцев? Оплакивать судьбу убийц? Об убиенных моя будет печаль.

Все это происходило в первый мой приезд на разбор дела Ирины. Сразу
же от Добрюка я метнулся в гостиницу, собрал быстро вещички и прибежал к
директрисе.
- Вы мне покажите ее, - попросил я.
- Кого? - Она уже, видимо, меня забыла.
- Да эту колдунью.
- А-а, колдунью... Сейчас. - Набрала номер телефона и стала кого-то
расспрашивать: на дежурстве ли Рая (оказывается, мадам Лю звали Раей)? Ей
что-то ответили. Директриса положила трубку и, будто лишний раз
свидетельствуя о непокорности своей сотрудницы, сказала мне:
- Нет на дежурстве. Исчезла! Как сквозь землю провалилась, говорят. А
с людьми рядом была. Говорят, на глазах растворилась...

...Теперь она шла ко мне, Лю, женщина неопределенного возраста. В
лучшем случае - до тридцати, в худшем - до сорока. Она была, оказывается,
блондинка. Я когда-то влюблялся в блондинок, терял голову. В последние
десяток лет, подурнев и, откровенно говоря, поистаскавшись, уже не глядел
на них. Не все ли равно, кто притворяется, объясняясь тебе в любви:
брюнетки, блондинки, шатенки? Любовь - зла. В молодости лишь можно
говорить, что тебя любят за твою красоту такие же молодые и красивые. А
потом... Врут! Конечно, балдеют в одиночестве, им вечно не хватает денег.
Но любить они разучились. Они и не умели любить. Любовь - божий дар. Тут
прав подполковник Струев. Когда мы ехали с Хапстроя, он рассуждал опять о
любви в семье. Если ее нет, то и нет потом нитки, за которую можно
вытянуть всю, как он выразился, цепь. Человека надо учить любить. Человек
должен уметь любить. Как все просто было бы понять: "вор в законе" бросил
все, ради любви. Но Ирина (о мертвых, конечно, или хорошо, или ничего)
никогда не могла любить. Она никого не любила. Потому и сгорело вокруг нее
столько людей. По ходу сгорит еще, - пообещал он.
Мы, правда, не нашли следов "вора в законе", хотя, как вам уже
известно, была засада и его "берегли". Упустили!

О том, что Ирина никого не могла любить говорила и Лю.
Теперь я могу признаться - я видел тогда Лю и даже встречался с ней.
Как бы это объяснить? Я встречался с другой вроде женщиной. Но думаю, что
это была она, Лю. Во всяком случае, я встречался не с теперешней Лю, а
тогдашней, еще более загадочной, чем теперь. Я даже высчитал все, когда
это было. Между посещением Добрюка и последним разговором с подполковником
Струевым, в первый мой приезд.
Тогда, выйдя из кабинета директорши, я побежал искать именно ее,
женщину, что постоянно тревожила меня. Я тогда думал: если она вызвала
меня сюда, к месту убийства, если организовала эти жуткие смотрины мертвой
Ирины, а потом заставила Добрюка (я и теперь думаю - каким-то образом
заставила) дозвониться ко мне (чтобы я "поглядел" на этого
подонка-убийцу!), имела же она какую-то неведомую мне силу все это
сделать? Потому тогда я бежал от директорши по коридору и не только верил
в сверхъестественную силу этой женщины - я боялся уже этой силы! И не
только потому, что о ее загадочности и силе говорила мне директорша. Я
чувствовал эту силу рядом, со мной.
Чтобы отвлечь внимание Лю, я не стал пользоваться лифтом, взошел на
свой этаж, нырнул в коридор, ведущий к чужим номерам. Остановился там за
перегородкой, затаившись. Вдруг мелькнула тень неподалеку от лестницы.
Вроде что-то там шуршало, потом все стихло. Лю спряталась там, под
лестницей? Я решил осторожно приблизиться туда. И я сразу увидел ее.
Точнее - не ее. Было слишком темно. Я увидел ее глаза. Эти ее
необыкновенные голубые глаза. Такие глаза раньше писали на стенах церквей
святым. Я в темноте дотронулся рукой к ее плечу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37