Дядя Родион на них прикрикнул, они сперва
замолчали, а когда люди удалились, снова забрехали. "Даже тварь
бессловесная понимает, как все нехорошо!" - тоскливо подумал Родион. Эх,
Леха, Леха! Не удержался ты за гриву - за хвост-то не удержишься!
На месте Алексея не оказалось. Землянка была пуста.

Возвратились обратно к поселку Мамоков с Нургалиевым. Нургалиев
отошел в сторонку и что-то прикидывал.
- Теперь самый сезон на зверя, поди, собираться, - сказал, зябко
поежившись, санитар после сна непробудного, - а человека от заработка
оторвали. - И обратно к Мамокову: - Ну а ты, старшой, нашел что у Родиона?
Мамоков плюнул в темноту.
- Ты давай дуй за лекарством.

18
Похоронили и кузнеца Вакулу - ветерана, которого упомянул в своей
статье Квасников. Зарыли в мерзлую землю. Не болея - враз потух. Как в
холодильник поставили. Были стихи, были горячие речи. Прошин говорил - все
плакали. Маслова ученики пели песни. Выдался день теплый - всего под
тридцать. Нормально. Вася-разведчик опять играл беспрестанно похоронный
марш.
Директор сообщил на могиле: Вакулу решили забрать какие-то
родственники и перезахоронить на родине.
Но пока лежит на этой земле. Пухом ему земля, ветерану. Это не то,
что Ерофеич-Сурок. Тут все по правде, все по-настоящему.
И поминки то, что надо. Предусмотрительно оставил кузнец Вакула две
тысячи. Кусев начеркал Женьке-продавщице бумаженцию. Напоминались так, что
Вася-разведчик потерял баян, а Клавка-кассирша в туфлях и капроновых
чулках ушла домой. И - ничего, даже грипп не подхватила. Таисия-повариха,
по прозвищу Недотрога, поругалась с Лоховым прямо на поминках, она подала
заявление по случаю, что так он ловко говорит, а заботы о ее заработке не
проявляет.
- Пойду в совхоз наниматься, - кричала она при всех.
Прошла неделя. Прилетел из района вдруг вертолет. На поселок
нахлынула проверка. Сегодня с утра кубанцевская шарага на рабочих местах.
Все до единого человека. Приезд прокурора настращал.
Директор приходит с тремя членами комиссии и весело говорит: "Здоров,
мужики!"
Наше вам с кисточкой! Ему хорошо - баба молодая и с таким видом! А
тут коэффициент до трехсот идет, а дальше хочь кричи! Волов, новый прораб,
удружил! Через печать пропесочил! Но ты, директор, не радуйся. Мы свои
триста с холодочком восстановим. А для твоей премии тебе, если хочешь
знать, покрутиться надо! Как полоумному. Фигаро - туда, Фигаро - сюда! А
на нас, чтобы мы тебе план подогнали, шиш станешь рассчитывать, понял?
Только комиссия шуранула далее, сели. Сидят в кружке около костра.
Придурок Валеев суетливо поддерживает огонь. Когда Валька-молочница на
всех парах:
- Трататушки вашу перетрататушки! - С полуоборота заводится. - Если
вы не закончите к сроку вашу эту дриньденьдень, грозит вам, лишиться всем
без всякого мужского достоинства! Пусть оне, - кидает в сторону ушедшей
комиссии, - вам прошшают. А мы вывесим на нашем женском отделении в бане
все ваши "достоинства"! Ты, хапошник Кубанцев, рвач, душу твою!.. А мне
фартера нужна. Да и баня бы... не мешает по отдельности уж воздвигнуть.
Кубанцев смеется: ничего, вместе будем скоро мыться. Как стенка
рухнет, так и объединимся. Пусть тогда новый прораб голой попкой подопрет
ее. Он умный. Вы его все полюбили.
- А ты чево сидишь не работаешь? - набрасывается Валька-молочница на
самого безобидного Валеева.
Валеев бледный.
- От баба, от баба! Орет, когда прокурор приехал!
Нервно вскакивает и, бестолково путаясь в длинном полупальто, находит
себе работу.
Директор, вернувшись уже один, - он устроил гостей на отдых в
конторе, освободив кабинет главбуха, счетовода и главного инженера (туда
занесли матрацы, койки, подушки и зачем-то меха - настоящий пыж), -
довольно похохатывает.
Увидав нового прораба подходит к нему и говорит:
- Баню, Сашок, баню! Действительно, нехорошо. Кровь из носу, а баню
давай! Запишут нам за баню! А уж потом в лес. Сколачивай бригаду - и по
дрова.
Легко сказать - "сколачивай!" Кого тут сколачивать?
Идут рядом, толкуют. Прораб свои сомнения высказывает.
- У меня прокурор на дому живет, - вдруг говорит директор. - Что
прикажешь ему объяснить и насчет бани, и насчет дров? Как объяснять, что и
бабы, и мужики почти разом моются? И дров нет.
- А я-то причем? - уже раздражается Волов. - Я командую всего-то
месяц.
- Сашок! Горячий ты. Вон погляди на них! - Показывает сразу на весь
совхоз. - Они сколько тут живут и то во многом со мной советуются, когда
что писать. Зачем же ты так? Пойдем, он хочет тебя лично лицезреть.

Прокурор (собственно, ревизор), как выясняется, одной ногой уже на
другой должности - недавно избрали каким-то там секретарем. Волов вначале
разговаривал с ним настороженно. Оказалось, зря. Дело завертел тот туго.
Перед ним куча бумажек - все тут о кубанцевской шараге: сколько при
отсутствующем в отпуске прорабе Орле получили коэффициенту, сколько
неположенных дополнительных выплат.
Позвали Кубанцева. Потеет. Кряхтит. Бурчит что-то себе под нос.
Искоса поглядывает на нового прораба: наделал шороха!
Уже на улице угрожает:
- Ладно, припомним, как тебе больше всех надо!

Дома - накрытый стол. Белоснежная скатерть. Как в хорошем ресторане.
Вилки, ножи, салфетки, бокалы. Селедочница с селедкой. Добра всякого!
Как только Волов ступает на порог, Андрюха, Вальки-молочницы супруг,
включает радиолу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40