За что? И под лошадь упал специально. - И
обратился ко всем: - Я спрашиваю, как он будет у нас? Восьмушку ему от
меня и довольно!
- Восьмушку мало, - не согласился Миша Покой. - За восьмушку можно
было и не выезжать. У него семья какая? Один меньше другого.
- Это у Маши-то не хватает? - хихикнул Валерка. - Да Маша отправила
его, чтобы с Кубанцевым роман докончить.
- С водовозом, - взвизгнул Сережка, кидаясь к топору. - Я тебе
размозжу...
Валерка Мехов заторопился:
- Кинь топор! Кому я говорю!
Сережка кинул топор.
- Так что, выходит! Проголосуем, сколько дать? - не глядя ни на кого,
спросил Волов. - Хоть и думали тогда, прикидывали... Перерешить недолго...
Значит, так...
- Я часы хочу купить и фотоаппарат "Чайка", - сказал Сережка.
- Вот и заработай честно, - зло бросил Витька. - Осьмушку!
- Половину, - не согласился Миша Покой. - Парень старался.
- Не все получалось, - пояснил Вася-разведчик. - Тут можно было, коль
лошадку бы умело использовать, - лучше взять.
- Ладно, половину, - подобрел Витька.
- Так теперь налить ему? - нетерпеливо спросил Валерка Мехов,
взбалтывая новую бутылку, откуда-то появившуюся за столом. - За уговор
справедливый! Что дадим - то и будет. Так?
- Может, не надо? - заколебался Волов. - Пацан еще... Как, Сережка?
- Наливай, - приказал тот. - А если я поправлюсь и стану работать
хорошо, то вы дадите мне проценты, а за водку и спирт вычтите! Я вас всех
тут знаю. Вы, наверно, за копейку удушитесь!
Распили еще бутылку.
Витька, трезвея на глазах, гнул свое: "Давай, бригадир, если ты
бригадир справедливый, - ты это сделаешь без промедления! - с
Таиськи-недотроги тридцать процентов скостим! Что, работа у нее такая
тяжелая, как у вальщика? А могла бы порой и вагу взять, помочь, мать ее
переэтак!"
- А за что ты снимешь? - спросил Волов. - Каждое решение должно
выходить из дела общего. Харчем она нас обеспечивает хорошо, сыты,
здоровы. Она от Лохова ушла потому, что заработок - ничто.
- Воздыхания всякие надо выкинуть из головы, - отрезал Витька. - На
скольких она варит? На артель? Или на троих каких-то?
- Так получилось. Она этого не хотела, - не согласился и бригадир.
- Хорошо, - сказал Валерка Мехов. - Ни в чем с тобой не сговоримси...
Петр первый, тот голову рубил таким. - И стал по-кошачьи заходить к Волову
с тыла. - Слюшай, давай я тебя поцелюю! - Вынул ножичек и, нагнувшись,
намеревался завладеть колбасой. - Ты стучал на Кубанцева? Слюшай, жалко
как человека! Служил хорошо, а зачем к нам приехал?
- Зачем он, как говорится, в наш совхоз приехал, зачем нарушил наш
покой, - сказал Витька, пристраиваясь чуть левее бригадира.
- Ты варяг! - бросил Витька. - А я эту землю пахал и перепахал!
Уезжай или не мешай! Что ты все против, что мы ни скажем?
- Ты думал, тебе тут рай? - добавил Валерка.
- Ох ты рай, мол, ты рай, обидрав ты мий край! Мамка моя так пела,
Волов... Ты тоже хочешь и край ободрать, и нас заодно?
- Мамку ты свою не помнишь, Витька, - сказал тихо бригадир. - И это
не твоя беда. И отца ты хотел застрелить. Не спирай на мамку, что плохим
стал. Братья же твои такими не стали, нет!
Витька процедил сквозь зубы:
- Откуда знаешь про братьев? Доложили? Мол, гляди в оба: с тобой
бывший кулацкий сынок, а братья от них отгородились? Так?
- Ну, а кто ты теперь? - спросил Волов. - Про все прошлое я не знаю.
А сегодня не опасный ли ты тип? Не дам! - вдруг стукнул по доске твердо. -
Не дам ничего противозаконного делать! Ни в прибрежье рубить, ни хапать
тут все подряд, не дам.
- А-а! - Валерка кинулся ловко вперед, ударил Волова головой, уже
Витька подставлял подножку, чтобы бригадир покатился. Добить - это в два
счета. Но Валерка со своим ножичком плюхнулся наземь, Витька упал на него.
Волов ударил его всего разочек.
- Дай нож, - прохрипел бригадир Валерке. - Руку сломаю! Ну-у!..
- На-а, - промямлил плаксиво Валерка, выпуская из руки нож.
Сережка задыхался от хохота:
- Съел, Мех, съел?

26
Бурелом пошел неожиданно. Они затравленно шли уже не так быстро.
Леха шел первым. Он не боялся - этот "Монах" совершенно не чувствовал
дороги. В городе, так он был мастак. А здесь "Монах" был соплинка, которую
бурелом вот такой, топи и болота, могут накрыть запросто. Вахлак хочет
хорошо жить, а не умеет! Леха ждал, когда наступит тот момент, - сам
задохнется. Леха понимал: двоим отсюда не выбраться - Родион не такой
конопатый, он видел приметы этого, за дочь выдаст.
Он выбирал нарочно места потопче, погнилее. "Монах" крепко держался
за жизнь, крепко прижимал свой мешок к груди, не отдавая его Лехе, и
ступал почти нога в ногу с Лехой, как тот ни менял ход. "Монах" был,
сволочь, незаметен и быстр. Леха, оборачиваясь, даже похваливал его.
"Монах" кривился от похвал, как от боли, и говорил, тяжело дыша:
- У меня отец рыбак. Я с ним много ходил в детстве.
- Это он, друг природы, научил тебя шалостям? - спросил Леха, он уже
протрезвел. - Жестокий ты, ужас! Вас спаровать с моим отчимом. Тот тоже...
- Плохому меня отец не учил, - сквозь зубы сказал "Монах". - Меня
этому учили другие. И особенно учитель по физике. Он холостяк был... Мне
нравилось, что у него квартира. Он всегда окружен друзьями. К нему они
приходили и пить, и играть. Никто не ругается, не кричит... Мы приходили с
девочками...
- А когда выберемся, ты снова за свое примешься? Отчим мой, пропади
он пропадом, мою душу перевернул. А душа болит. Как я, Леха, тебе позволил
Машу при себе бить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40