..
Ольга Степановна, как
только я при случае изложил ей свою теорию, тут же выставила мне подобные контраргументы. Это
был опыт, выстраданный всей ее жизнью. Собственный дом, говорила она, особенно если
старый, - это куча дел и постоянный непорядок. В конце концов мы по моему предложению немного
изменили формулировку: куча дел и постоянная угроза беспорядка. Именно
таким представлялся мне быт англичан, а с некоторых пор и быт самой Ольги
Степановны - по ее мнению, чересчур мной приукрашиваемый.

(Вспоминая наш тогдашний обмен любезностями,
понимаю, что она не скромничала, просто лучше меня чувствовала свое положение и
была, как всегда, предельно правдива. Ольга Степановна, которая так часто
напоминала мне в Солигаличе вас (несмотря на большую разницу в годах) -
и своими незаурядными умом и характером, и подлинным, не вымученным достоинством, и
щедростью, и трудолюбием, и какой-то особенной невозмутимостью, и чисто
английской практичностью с легким оттенком скептицизма (профессии и
те у вас были родственными. Что за важность, что у одной студенты Оксфорда, а
у другой провинциальные недоросли? Даже относились вы к своим подопечным почти
одинаково, так же любили их в душе и так же гневались в разговоре на их
распущенность и лень), - эта Ольга Степановна, говорю я, всю жизнь тянулась из
последних сил, чтобы создать вокруг себя человечную обстановку, но достигала при
этом чего-то совсем другого, нежели вы. А ведь желания или, если хотите, представления о
нормальной и достойной жизни были у вас очень схожими - голову даю
на отсечение! Вы понимаете меня, дорогая моя. Пусть вас с ней и сближает, между
прочим, любовь к домашней кухне, толкую я все-таки не о посудомоечной машине
и не о кухонном комбайне, которых Ольга Степановна в глаза не видывала,
хотя привыкла бы к ним, уверен, так же быстро и легко, как привыкли вы. Я
вот о чем: И пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и
устремились на дом тот; и он не упал, потому что основан был на камне. Еще
проще рассказывается в вашей любимой сказке: жили-были три поросенка; один
построил себе дом из соломы, другой из хвороста, третий из кирпичей. Знаете, что
напоминают мне эти три дома?..
Но
я отвлекся, договорю о строительных материалах в другой раз.)

Надеюсь, теория малых дел мне в
целом не слишком навредила, а вот конкретную пользу от нее - лучше сказать, много
маленьких польз- могу назвать сразу. В одну из ночей, проснувшись часа
в два от криков пьяного соседа и не надеясь больше уснуть, я сделал генеральную приборку
в сенях - ведь для этого совсем не обязательно было, чтобы дом стоял прямо! Стеклянные банки
с испорченным добром вытряхнул и перемыл, огородный и кухонный инвентарь рассортировал. Набравшиеся четыре
бадьи пустых консервных жестянок и прочего хлама, иногда очень дурно пахнущего, пришлось
закопать на огороде. Пропитанные жирами и вареньями липкие полки из кладовки пустил
на дрова. Эту малоприятную работу я делал яростно и с каким-то даже вожделением: дом,
захламленный жилым скарбом, с детских лет был для меня одним из самых ненавистных образов
людского убожества. К утру я не только избавился от грязи, но и получил
в свое распоряжение много новых полезных в хозяйстве вещей (чугунки, сковородки, стеклянную посуду).

В те же дни (вернее, вечера и ночи) я принялс
за мебель. Главное в доме - стол. Среди купленных стройматериалов я отыскал
широкие доски со свежим и ярким рисунком. Самым трудным было гладко обстрогать их
и подогнать одну к другой, ибо у меня не было ни рубанка, ни другого подходящего дл
этой цели инструмента. Как-то вечером, когда мой напарник уже ушел, я остался во
дворе под навесом у наскоро сколоченного верстачка и с упорством умалишенного скоблил
свои доски топором, пытаясь сделать их совершенно гладкими. Навес примыкал
к жиденькому забору, отделявшему мой двор от двора соседа справа. Нечаянно подняв
голову, я вдруг увидел в каких-нибудь полутора метрах от себя лицо соседа,
участливо глядевшего на меня из-за забора.
-
Что сейчас-то делаешь? - спросил он, отвечая на сердитый вопрос в моих глазах.

- Стол, - буркнул я, помня историю с тележкой и
подслушанный разговор на грядках. Чем бы я ни занимался, этому борову не
могли прийтись по душе мои дела.
-
Мне твой мост понравился, - неожиданно сказал сосед. Он явно был настроен
на продолжение беседы. - И аллея. Я тоже люблю, ети твою, деревья сажать...
Да чего ты канителишься, разве обстругаешь доску топором? Дай-ка я тебе фуганок
свой принесу.
И сосед действительно принес
мне фуганок, а после, когда дело дошло до ножек, давал и стамеску, и ручную
дрель.
С нормальным инструментом в
руках я позволил себе некоторый изыск: менял и сдвигал одну относительно другой
доски столешницы, пока не достиг идеального совпадения рисунка сучков и
волокон. Вообще чем дальше вглубь шла какая-нибудь работа, чем большего
умения я в процессе ее набирался, тем требовательнее становился к самому
себе. Начав с мысли о простом обеденном столе и желая только одного - чтоб
стол этот не качался, я получил в конце концов красивое изделие из светлого дерева,
которое можно было бы выставлять в магазинах стильной мебели. У него были, конечно,
изъяны и недостатки, но о них знал только я. Чтобы не сгубить свое творение в
один день, я вынужден был разориться на мебельный лак и покрыл им поверхность стола
в несколько слоев. От этого оригинальный древесный рисунок проступил еще
ярче. В конце концов я получил именно то, чего желал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62