..
Путники пробирались оврагами, потом поднялись на равнину. Тропу пересекла
широкая дорога. Пастухи, посвистывая, гнали по ней стадо баранов и коз.
- Здесь следы наши затеряются,- сказал Арапша.- Отсюда мы доберемся до
какого-нибудь захудалого кочевья и там передохнем.
Тропинка привела к холму, с вершины которого открылся далекий вид на
оживленную зеленую равнину. Здесь паслись многочисленные табуны коней.
Медленно переходя по пастбищу, кони мирно щипали свежую траву. Верховые
конюхи, размахивая длинными укрюками, охраняли кобылиц и жеребят. Равнина,
освещенная косыми лучами заходящего солнца, где мирно бродили стройные,
сытые кони, казалась особенно радостной и привлекательной после сыпучих
барханов и пустынных холмов с чахлыми стебельками седой полыни.
Невдалеке поблескивало небольшое озеро, над которым пролетали дикие утки.
Из зарослей камыша неожиданно выскочил стройный белый оседланный конь и с
звонким ржанием поскакал вдоль косяков рыжих кобылиц.
- Смотри, мой почтенный учитель! Ведь это он, мой Акчиан! Мой украденный
друг!..
И Арапша, сбросив на песок сумку и плащ, побежал с холма.
- Жди меня здесь... Я поймаю его! - крикнул он.
Факих опустился на землю и стал наблюдать. За белым жеребцом помчались
конюхи. Арапша пробежал по зеленой равнине, скрылся в камышах, перешел
ручей и исчез в высокой траве, там, где носился белый жеребец, которого
преследовали два пастуха.
Сзади послышались тихие голоса. Хаджи Рахим оглянулся... Три монгола,
переваливаясь на кривых ногах, направлялись к нему. Один расправлял пучок
веревок. Не успел факих опомниться, как монголы набросились на него,
перевязали веревками, встряхнули и поставили на ноги.
- Видишь, на нем синий чапан с красными пуговицами! Конечно, это он.
- Это не он! Тот молодой, а у этого весь подбородок в шерсти...
- Какое мне дело! Хан сказал: "Если встретишь человека в синем чапане с
красными пуговицами - приканчивай его скорей!"
- Поведем его к хану, пусть сам решает!
- Что вы от меня хотите? - кричал Хаджи Рахим.- Я бедный дервиш, я пишу
книги!
- Пой песни другим! Откуда на тебе рубиновые пуговицы? За одну такую
пуговицу можно купить косяк лучших кобылиц!
- Берите себе и чапан и пуговицы! Они не мои...
- Чего вы медлите! - воскликнул, подъезжая, четвертый монгол.-
Торопитесь, сюда скачут ханские конюхи. Набрасывайте ему на голову платок!
Загибайте пятки к затылку!..
Хаджи Рахим больше не слышал слов. Сильные руки схватили его, пестрый
платок закутал лицо. Яркое солнце запылало перед ним и рассыпалось на
тысячи искр. Шум голосов, крики, громкий лай собак, мучительная боль во
всем теле - и факих потерял сознание.
Глава двенадцатая
БЕЛЫЙ КОНЬ
...Легко несется его конь;
На полсажени быстрее мысли тот конь,
На сажень - быстрее ветра.
Поэма "Джангар".
В зеленой степи на свободе паслось несколько тысяч коней. Казалось, они
рассыпались в беспорядке. Но табуны, медленно передвигавшиеся по равнине,
были разбиты на отдельные группы, или "косяки", которые не смешивались друг
с Другом, за чем зорко следили табунщики.
Каждый косяк состоял из старой матки и пятнадцати - двадцати молодых
коней одной масти-темно- или светлорыжих, буланых, гнедых и других. Старый
злой жеребец не отходил от своего косяка, оберегая его.
Табунщики на горбоносых тощих конях с гиканьем скакали между косяками и,
размахивая укрюками, ловко разгоняли сцепивщихся в драке жеребцов.
Среди конюхов-табунщиков было пять сыновей Назара-Кяризека. Старшему,
Демиру, было лет тридцать, младшему, Мусуку,- семнадцать. Братья славились
как отчаянные укротители коней и бесстрашные охотники на волков, на которых
они бросались с одной плетью. Зимой и летом, днем и ночью, в стужу и в
проливной дождь разъезжали они вокруг табунов хана Баяндера, охраняя их от
воров и хищников. Хан Баяндер не очень жаловал своих верных сторожей. Он
только все обещал наградить их "по-хански". Но пока что па табунщиках
вместо одежды были лохмотья, выцветшие и бурые, как степь, на
ногах-самодельные сапоги, сшитые из невыделанных шкурок сусликов, а шапку
заменяла собственная грива спутанных волос. Обожженные солнцем,
почерневшие, они сжились со степью, как кони и большие лохматые собаки, и
сами стали частью барханов, ковыльной равнины, ветра и плывущих мимо
облаков.
В этом табуне Арапша заметил среди мирно пасущихся коней стройного белого
жеребца, своего Акчиана. Он неукротимым зверем носился между косяками,
наслаждаясь привольем, смело схватываясь с другими жеребцами. С диким
визгом вцепился он зубами в шею рыжего жеребца, опрокинул его и с звонким
ржаньем поскакал дальше по степи. Ветер развевал его серебристую гриву.
Арапша свистнул. Акчиан остановился и насторожил уши, Арапша свистнул еще
раз и услыхал ответное ржанье. Изогнув шею и легко выбрасывая стройные
ноги, Акчиан понесся упругими скачками навстречу хозяину.
Но два табунщика уже давно следили за ним и помчались наперерез,
высвобождая арканы. Арапша изо всех сил, бежал к коню, но было поздно: два
аркана захлестнули шею скакуна, и он остановился, бросаясь в стороны,
стараясь вырваться на волю.
- Оставьте! Это мой конь! Он под моим седлом! - кричал Арапша.
- Уходи отсюда, пока цел, степной бродяга, конокрад! - кричали табунщики.
Один из них спрыгнул с коня и вцепился в повод Акчиана.- Здесь земля и
табуны хана Баяндера!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21