Бродячий конь - добыча хана!..
Арапша выхватил меч и крикнул с таким бешенством, что табунщики
попятились:
- Слушайте вы, жалкие рабы Баяндера! Вы, ханские табунщики, крадете чужих
коней? Не хотите ли вы поставить ваше паршивое тавро на серебристой коже
этого благородного коня?
- Хан Баяндер сам поставит тебе на лоб свое тавро,- ответил табунщик,- и
будешь ты лежать падалью на кургане!
Говоривший отскочил в сторону, едва успев увернуться от разъяренного
воина, бросившегося на него с поднятым мечом.
Но Арапше неожиданно загородил дорогу выбежавший из шалаша смуглый
коренастый монгол в рваном плаще.
- Постой, бек-джигит! - сказал он спокойно.- Ты всегда успеешь светлой
саблей зарубить грубияна. Выслушай сперва, что я скажу тебе. А твой конь от
тебя никуда не уйдет!
Он сделал знак рукой, и табунщики распутали петли, наброшенные на белого
жеребца. Говоривший был молод. Темный пушок едва оттенял его верхнюю губу.
Под сдвинутыми бровями застыли скошенные, холодные, точно стеклянные,
глаза, в которых чувствовалась затаенная, неотступная мысль. Он держался с
уверенностью, казавшейся странной при его выцветшем нищенском плаще.
Арапша невольно остановился, пораженный властным выражением лица
незнакомца, и вдруг вспомнил слова Хаджи Рахима: "Конь к тебе вернется...
На нем уехал необычайный человек, который может за него дать тебе тысячу
коней..."
- Твоего жеребца никто не посмеет тронуть,- продолжал молодой монгол.- На
нем ускакал я, когда за мной гнались враги. Я покупаю его. Сколько золотых
динаров ты за него хочешь?
- Продать моего Акчиана?!-воскликнул Арапша.-Для смелого джигита конь -
лучший друг! Разве друзьями торгуют?
- Ты хорошо сказал! - отвечал незнакомец.- Этот благородный конь создан
для того, чтобы на нем ездил султан, хан или сам каган. Для чего тебе,
смелому, но простому джигиту, такой конь? Я заплачу тебе за него столько,
что ты купишь себе десяток добрых коней и шелковую одежду. Говори, что ты
хочешь за коня?
- Я ничего не хочу! - возразил Арапша.- Я только что с трудом нашел его.
У меня нет родины, нет юрты, нет белобородого отца или смелого брата. Все
мое богатство - меч и этот конь. Зачем же ты хочешь отнять его? Кто спасет
меня в огне битвы, на краю пропасти? Я не отдам его!
- Белый конь нужен мне! Я дам тебе взамен лучшего коня из этого табуна.
Согласен?
Глаза Арапши расширились. Он загорелся гневом. Но ему опять вспомнились
слова Хаджи Рахима. Арапша задумался на мгновение, затем тряхнул черными
кудрями и сказал:
- Если мой конь нужен тебе не для того, чтобы водить его под парчовым
чепраком по базару на удивление толпы, а для похода и для битвы,- я дарю
тебе моего коня! Ты взлетишь на нем к далекой сверкающей звезде. Он будет
конем победителя и принесет тебе удачу!
Незнакомец в рваном плаще вздрогнул. На мгновение глаза его испытующе
остановились на Арапше, Затем он повернулся к табунщикам и спросил
небрежно, как о пустячном деле:
- Скажите, джигиты-удальцы, можете ли вы продать мне коня, которого я сам
выберу?
Табунщики переглянулись и пошептались между собой. Младший из них, черный
от загара, как жук, сказал:
- Кони не наши, а хана Баяндера. Но хан наш любит золото, и мы можем
продать нужного тебе коня, если ты заплатишь не меньше, чем купцы на базаре
в Сыгнаке. Дашь ли ты нам за него двадцать пять золотых динаров? Тогда мы
поймаем жеребца, которого ты нам укажешь, а если ты еще прибавишь нам за
усердие, то мы его укротим на твоих глазах.
- Я не барышник! - ответил странный монгол. - Я не торгуюсь, а беру, что
хочу. Вы получите, что просите. Кроме того, я добавлю каждому по золотому
динару.
- Живи тысячу лет! - воскликнули табунщики,- Приказывай скорее!
Глава тринадцатая
БРАТЬЯ-ТАБУНЩИКИ
Назар-Кяризек торопился увидеть сыновей, чтобы обрадовать их вестью о
милости хана, уступающего им пять коней. Он подгонял, как мог, тощую
кобылу. Она то плелась шагом, то бежала рысцой и притащилась, наконец, к
долине, где паслись табуны хана Баяндера.
Вслед за Назаром прибежал, прыгая, как заяц, маленький Турган. Он
вскарабкался на холм и закричал отцу:
- Скорей, тату, скорей сюда! Здесь ловят волков! Назар щелкнул плетью и
взобрался на холм.
В лощине, между холмами, во всех направлениях скакали, крича и свища,
джигиты хана Баяндера. Заливаясь тонким лаем, поджарые борзые собаки
гонялись за несколькими волками. Спасаясь, волки бросались под ноги коней.
Особенно горячая свалка происходила вокруг большого старого волка. Он
огрызался, лязгал оскаленными зубами, отшвырнул отчаянно завизжавшую собаку
и вертелся, отбиваясь от наседавших врагов.
К волку подскочил джигит, свалился с седла прямо на него и старался
ухватить его за уши. Но волк вырвался, перекатился кубарем через собак и
большими скачками понесся наутек.
Джигиты помчались за волком:
- Держи его, Нури! Не упусти... Лови его за уши, Нури!..
В туче пыли, с шумом и воплями, скрылись за бугром охотники, волки и
собаки.
Тогда Назар-Кяризек увидел на месте свалки лежащего человека, связанного
веревками. На нем был синий монгольский чапан. Отлетевший в сторону колпак
дервиша показался знакомым. Назар подъехал и сошел на землю.
- Да это наш сосед, ученый, факих Хаджи Рахим! Не задушил ли его старый
волк? Ты жив ли. Хаджи Рахим? Великий аллах, приди на помощь!
Глаза лежащего открылись и уставились удивленно на склонившегося старика.
Хаджи Рахим медленно приходил в себя:
- Я не знаю, жив ли я, или безжалостный Азраил тащит меня в царство
ночи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21