Ну так же, как нет его в нику-
дышных грязных дорогах, в зоне Припяти, в наших несчастных ма-
терях, которые всю жизнь мечтали, что хоть мы-то будем жить
лучше.
И не надо жать на педаль, когда можно сказать просто:
"Здесь не кончается война
Не продолжается весна
Не начинается лето
Нам остались только
сбитые коленки..."
В отличие от Патти Смит, которую у нас знают просвещенные
круги меломанов, у Янки нет своего Ленни Кейя - классного му-
зыканта. Поначалу с ней играли ребята из "Инструкции по выжи-
ванию", где сама Янка числится менеджером. (Талант многогра-
нен?) Клубная любительская команда.
Нет у нее и продюссера. Требовательного. Западного толка.
Эту роль пытается взять на себя русский панк в обличье хиппи
Егор Летов ("Гражданская оборона"). Но его ненависть настолько
губительная для музыки, что сквозь нее слушатель продирается с
трудом.
И он убивает искусство Янки. (Извини, Егор!). Пример -
все записанные вместе песни, за исключением, пожалуй, "Деклас-
сированным элементам".
Душу греет именно ранняя Янка. На этом пути - было буду-
щее русской современной музыки. Можно назвать ее "рок".
Легкая отстраненность в исполнении и потрясающая мелодич-
ность. Даже неподготовленного слушателя, когда он слышит этот
мальчишеский ломкий голос, "цепляет" сразу:
"А мы пойдем с тобою
погуляем по трамвайным
рельсам -
Посидим на трубах
у начала кольцевой дороги
Нашим теплым ветром
будет черный дым с трубы
завода
Если нам удастся,
мы до ночи не вернемся
в клетку..."
И вдруг будничная констатация: "Нас убьют за то, что мы
гуляли по трамвайным рельсам". Рок-Оруэлл такой. "1984"-1990.
Но никаких жалоб. И в этом ее сила.
Только мне всегда было интересно - в какой сибирской де-
ревушке она слышала столько народных песен?
И.МАЛЬЦЕВ
-------------------------------------------------------------------------------
КОНТР КУЛЬТ'УРА 1 за 1990г.
По мотивам альбома "Деклассированным элементам"
Катя Пригорина
ПЯТЬ ВОСТОРГОВ О ЯНКЕ

На кого похожа плотная, желтоглазая тигроватая Янка? Ни
на кого, или на Жанну д'Арк, девушку из народа, одержимую та-
инственными голосами. "Выразить словами невозможно" состояние,
в которое повергают меня янкины голоса-баллады - "вены дро-
жат", но это, увы, не мои слова, а ее собственные.
Чем покорила меня Янка с первого взгляда? Спокойствием и
естественностью, с которой она держалась в раздерганно-возбуж-
денной толчее столичного квартирника. Решительная и смущенная
одновременно, Янка, нависнув над гитарой, впадала постепенно в
некий "медитативный транс" (определение опять же не мое, а
краденое). Впрочем, я бы отнесла его не только к самому выс-
туплению, но и к той атмосфере, в которую погрузился яростно
сопротивлявшийся тому респектабельный флэт с "Мадонной" в сер-
ванте и сладчайшим Маковским на стене. Аккурат под Маковским и
пылала Янка, захлестывая публику давно не виданной искрен-
ностью исполнения и потоками живительной и драматичной женс-
твенности... Неожиданным получилось завершение. Кажется, впер-
вые за весь вечер, выглянув из-под песочной челки, Янка
вскинула руку и уже подсевшим голосом умоляюще произнесла:
"Еще одну песню, одну - последнюю..." Забалдевший народ был
тронут и окончательно покорен.
Чем удивила меня Янка? Звучанием изначально акустической
балладно-кантровой лирики в электричестве - когда мне потом
притащили альбом. На фоне рокочущего Егорова баса, атональной
гитары второго плана Янкино пение, нисколько не утратив про-
никновенности, обрело разнообразие, объемность и еще большую
притягательную энергию. Действительно прекрасную обволакиваю-
щую ауру не сдержала даже общая кастрюльность записи.
Чем восхитила меня Янка? Текстами, текстами и еще раз
текстами. Завораживающим сочетанием недамского размаха и эпич-
ности с щемящим лиризмом. Слова "Особого резона", "От большого
ума", "Берегись" я бы напечатала карабкающейся вверх лесенкой
- каждая следующая фраза неожиданней и круче предыдущей. С за-
миранием у сердца ждешь, что вот сейчас дыхание у Янки кончит-
ся, и она споткнется на какой-нибудь банальной "рыбе". Но тут
вклинивается издевательски-абсурдное "знамя на штык, козел в
огород" - и вся эта чудная пирамида вместо того, чтобы разва-
литься на куски, уплывает неведомо куда, и уже "параллельно
пути черный спутник летит" - все завертелось по новой.
После Башлачева мне не доводилось слышать ничего столь
своевольно и в то же время стройно сложенного, возникающего
как бы единым духом, сразу и целиком. Так воспринимаются не
только отдельные лучшие вещи. Все песни текут как один монолог
-исповедь, звучащий на разные лады, с разной долей откровен-
ности и внятности - не только для слушателя, но и для самого
автора. Наверное.
Лексика, обороты, спонтанный разнобой Янкиных стихов ас-
социируются прежде всего с двумя вещами. Как исток - фольклор
во всех смыслах этого слова - от традиционного до совкового.
Как источник - тот же фольклор, но опосредованный поэзией Баш-
лачева. К счастью, неизмеримо преобладает первое, причем даже
не как литературный образец, а как способ чувствовать и соот-
носить внутреннее и внешнее. Некоторые вещи поэтому трудно
назвать стихами. "Под руки в степь, в уши о вере, в ноги потом
стаи летят. К сердцу платок, камень на шею, в горло - глоток,
- и в самом конце изнемогающий всхлип - может простят".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10