ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Потом - все реже и реже… В двенадцать лет еще могли обнять, а вот в семнадцать - только по плечу похлопать, вот и все контакты на телесном уровне. Хотя любили меня и любят сейчас, и говорят, какая я умница и замечательная дочь. Любят Керк, правда! Ты же сам видел, на свадьбе!
По мнению Каргина, кэтины родители, Дуглас, профессор-филолог из Филадельфии, и Барбара Финли, в девичестве Грэм, были вполне нормальными людьми, воспитанными, сдержанными, но, безусловно, обожавшими дочку. А что эмоций не проявляют, так это понятно: из филадельфийских пуритан, у коих эмоции признак слабости. Да и в иных местах не принято как-то тетешкать девицу, которой стукнуло двадцать три, дочь она или не дочь…
Рассуждал он об этом с высоты своего зрелого возраста, позабыв, что его самого лаской не обделяли - ни в семнадцать, ни в двадцать три.
- Твоя мама, - снова начала Кэти, - она ко мне прикасалась, руки гладила и по щеке, а иногда подойдет, на цыпочки встанет и поцелует в макушку… Молча, без слов… Она такая, что я себя при ней ребенком чувствую, и детство вспоминаю, и ночью плачу, будто чего-то мне недодали, а эти мысли - грех… Грех, милый! Ведь у меня хорошие родители, верно? Только другие, чем у тебя… Почему?
- Ментальность у наших народов разная, - подумав, сказал Каргин. - Вы от британцев происходите, от англосаксов, людей работящих, честных, но суровых, а наше российское племя разбойное и беспутное, зато ласковое. Это и в языке заметно. - Поискав глазами, он кивнул на диван. - Видишь? Диван по-английски так и останется диваном, а на русском можно сказать "диванчик", "диванушка", "диванушечка"… Словом, ласкательных суффиксов вам не хватает!
Кэти рассмеялась.
- Может, и не хватает, но в одном ты, милый, ошибся: предки мои, Грэмы и Финли, вовсе не англосаксы, а кельты, шотландцы с гор. Те еще были разбойники!..
- И это нас объединяет, - молвил Каргин, целуя ее губы.
В эту ночь Кэти была с ним как-то по-особенному нежна. Наверное, предчувствовала разлуку.
***
Ранним утром - солнце еще не поднялось - Каргин, покинув теплую постель и сладко спавшую супругу, связался с коммодором Мэлори. С полчаса они обсуждали сахарские проблемы. Суть их заключалась в том, что пустыня, с одной стороны, была велика и даже огромна, а с другой, караваны с оружием пересекали ее по известным и не слишком многочисленным маршрутам, проложенным еще туарегами, а может, нумидийцами в эпоху Пунических войн. Пустыня есть пустыня, как по ней не странствуй, с верблюдами или с машинами: шаг влево, шаг вправо - смерть или иные серьезные неприятности. Так что блокировать тропы, ведущие от побережья к Мали и Нигеру, казалось вполне посильной задачей, и исполнители были - если не сам Иностранный Легион, так ошивавшиеся при нем части поддержки, вроде "гиен" покойного майора Кренны. Каргин оценивал трехмесячную операцию миллионов в тридцать, Мэлори - в пятьдесят, но в любом случае эти затраты были для ХАК несущественной мелочью, единственной строчкой в "черном" балансе. Конечно, могло случиться и такое, что миноклепатели выдержат три месяца осады и белый флаг не выкинут. Прессинговать их пару лет было бы слишком дорого и долго, и потому на сентябрь был намечен резервный вариант: диверсии на производстве, подрыв хранилищ с готовой продукцией и ликвидация сырьевых каналов.
После обсуждения этих проблем коммодор сообщил, что намечаются сдвиги с экспортом из Поднебесной. Самый надежный способ - поставки в Китай оружейной стали и взрывчатых веществ по соблазнительно низким ценам и через десятые руки, через шведских, финских и румынских посредников. Сталь и взрывчатка были вполне кондиционными, но к ним добавлялись кое-какие компоненты в микроскопических дозах, и в результате их взаимодействия стволы выходили из строя примерно после трехсотого выстрела. Кроме того предлагались сопутствующие меры: кампания в СМИ арабских и африканских стран, вброс дезинформации, порочащей китайские изделия, и даже телесериалы на фарси, арабском и корейском, в которых службы безопасности Кореи, Ирана и Ливии разоблачают наглых пекинских халтурщиков. Каргин отметил, что идеи эти плодотворны, и распорядился темпа не снижать.
После завтрака он позвонил Марвину Бриджу, обитавшему в том же "Амбассадоре", и сказал, что три-четыре дня, до новой встречи с болгарами, советник может быть свободен. Затем выпил кофе и отправился с супругой осматривать зверинец и ботанический сад. Вечер они провели в кабаре "Альгамбра", в обществе Ли Уэста и его жены - точнее, прелестной дамы из Оломоуца, которую Уэст, поклонник прекрасного пола, выдавал за спутницу своей непутевой жизни.
Дальнейшее время Каргин провел в семейных развлечениях, включавших поездку на катере по Влтаве, осмотр живописных окрестностей, замка в Карлштейне и древних серебряных копей в Кутна-Гора, и посиделках в исторических пивных, названия которых неизменно начинались на букву "У": "У коцоура", "У супа", "У двоу кочек" и, разумеется, "У калиха" "У коцоура" - "У кота"; "У супа" - "У грифа"; "У двоу кочек" - "У двух кошек"; "У калиха" - "У чаши", знаменитая пражская пивная, в которой, согласно преданию, пил пиво Швейк.
. Все эти скромные радости заставили его расслабиться, почувствовать себя молодоженом и отрешиться от иных забот, кроме поисков ожерелья для Кэти из багровых чешских гранатов и обсуждения с нею вопроса об оттенке ванны, которую предполагалось установить в их московской квартире. В эти тихие счастливые дни он не вспоминал о "Халлоран Арминг Корпорейшн", о правах и обязанностях ее наследника и президента, о хитроумном коммодоре Мэлори и суровом старце, затаившемся где-то в просторах Тихого океана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
По мнению Каргина, кэтины родители, Дуглас, профессор-филолог из Филадельфии, и Барбара Финли, в девичестве Грэм, были вполне нормальными людьми, воспитанными, сдержанными, но, безусловно, обожавшими дочку. А что эмоций не проявляют, так это понятно: из филадельфийских пуритан, у коих эмоции признак слабости. Да и в иных местах не принято как-то тетешкать девицу, которой стукнуло двадцать три, дочь она или не дочь…
Рассуждал он об этом с высоты своего зрелого возраста, позабыв, что его самого лаской не обделяли - ни в семнадцать, ни в двадцать три.
- Твоя мама, - снова начала Кэти, - она ко мне прикасалась, руки гладила и по щеке, а иногда подойдет, на цыпочки встанет и поцелует в макушку… Молча, без слов… Она такая, что я себя при ней ребенком чувствую, и детство вспоминаю, и ночью плачу, будто чего-то мне недодали, а эти мысли - грех… Грех, милый! Ведь у меня хорошие родители, верно? Только другие, чем у тебя… Почему?
- Ментальность у наших народов разная, - подумав, сказал Каргин. - Вы от британцев происходите, от англосаксов, людей работящих, честных, но суровых, а наше российское племя разбойное и беспутное, зато ласковое. Это и в языке заметно. - Поискав глазами, он кивнул на диван. - Видишь? Диван по-английски так и останется диваном, а на русском можно сказать "диванчик", "диванушка", "диванушечка"… Словом, ласкательных суффиксов вам не хватает!
Кэти рассмеялась.
- Может, и не хватает, но в одном ты, милый, ошибся: предки мои, Грэмы и Финли, вовсе не англосаксы, а кельты, шотландцы с гор. Те еще были разбойники!..
- И это нас объединяет, - молвил Каргин, целуя ее губы.
В эту ночь Кэти была с ним как-то по-особенному нежна. Наверное, предчувствовала разлуку.
***
Ранним утром - солнце еще не поднялось - Каргин, покинув теплую постель и сладко спавшую супругу, связался с коммодором Мэлори. С полчаса они обсуждали сахарские проблемы. Суть их заключалась в том, что пустыня, с одной стороны, была велика и даже огромна, а с другой, караваны с оружием пересекали ее по известным и не слишком многочисленным маршрутам, проложенным еще туарегами, а может, нумидийцами в эпоху Пунических войн. Пустыня есть пустыня, как по ней не странствуй, с верблюдами или с машинами: шаг влево, шаг вправо - смерть или иные серьезные неприятности. Так что блокировать тропы, ведущие от побережья к Мали и Нигеру, казалось вполне посильной задачей, и исполнители были - если не сам Иностранный Легион, так ошивавшиеся при нем части поддержки, вроде "гиен" покойного майора Кренны. Каргин оценивал трехмесячную операцию миллионов в тридцать, Мэлори - в пятьдесят, но в любом случае эти затраты были для ХАК несущественной мелочью, единственной строчкой в "черном" балансе. Конечно, могло случиться и такое, что миноклепатели выдержат три месяца осады и белый флаг не выкинут. Прессинговать их пару лет было бы слишком дорого и долго, и потому на сентябрь был намечен резервный вариант: диверсии на производстве, подрыв хранилищ с готовой продукцией и ликвидация сырьевых каналов.
После обсуждения этих проблем коммодор сообщил, что намечаются сдвиги с экспортом из Поднебесной. Самый надежный способ - поставки в Китай оружейной стали и взрывчатых веществ по соблазнительно низким ценам и через десятые руки, через шведских, финских и румынских посредников. Сталь и взрывчатка были вполне кондиционными, но к ним добавлялись кое-какие компоненты в микроскопических дозах, и в результате их взаимодействия стволы выходили из строя примерно после трехсотого выстрела. Кроме того предлагались сопутствующие меры: кампания в СМИ арабских и африканских стран, вброс дезинформации, порочащей китайские изделия, и даже телесериалы на фарси, арабском и корейском, в которых службы безопасности Кореи, Ирана и Ливии разоблачают наглых пекинских халтурщиков. Каргин отметил, что идеи эти плодотворны, и распорядился темпа не снижать.
После завтрака он позвонил Марвину Бриджу, обитавшему в том же "Амбассадоре", и сказал, что три-четыре дня, до новой встречи с болгарами, советник может быть свободен. Затем выпил кофе и отправился с супругой осматривать зверинец и ботанический сад. Вечер они провели в кабаре "Альгамбра", в обществе Ли Уэста и его жены - точнее, прелестной дамы из Оломоуца, которую Уэст, поклонник прекрасного пола, выдавал за спутницу своей непутевой жизни.
Дальнейшее время Каргин провел в семейных развлечениях, включавших поездку на катере по Влтаве, осмотр живописных окрестностей, замка в Карлштейне и древних серебряных копей в Кутна-Гора, и посиделках в исторических пивных, названия которых неизменно начинались на букву "У": "У коцоура", "У супа", "У двоу кочек" и, разумеется, "У калиха" "У коцоура" - "У кота"; "У супа" - "У грифа"; "У двоу кочек" - "У двух кошек"; "У калиха" - "У чаши", знаменитая пражская пивная, в которой, согласно преданию, пил пиво Швейк.
. Все эти скромные радости заставили его расслабиться, почувствовать себя молодоженом и отрешиться от иных забот, кроме поисков ожерелья для Кэти из багровых чешских гранатов и обсуждения с нею вопроса об оттенке ванны, которую предполагалось установить в их московской квартире. В эти тихие счастливые дни он не вспоминал о "Халлоран Арминг Корпорейшн", о правах и обязанностях ее наследника и президента, о хитроумном коммодоре Мэлори и суровом старце, затаившемся где-то в просторах Тихого океана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17