Готовит ловушку, мелькнула мысль, и в тот же момент он понял, в чем и где таится опасность: Ариман противодействовал атаке лишь частью своих сил, пытаясь в то же время управлять мирмидами. Восемь или десять ближайших тварей вдруг развернулись к священнику, шагнули вперед, растопырив жвалы, и он увмдел, как в их огромных выпуклых глазах мерцают багровые отблески. Слева, над горами, поднялся столб огня, и громовые раскаты взрывов сотрясли воздух.
Поток сознания Иеро распался надвое. Если б ментальная схватка была зримой, он выглядел бы в эти мгновения как воин, который одной рукой пытается задушить противника, другой - оборониться от прочих неприятельских бойцов. Они подступали все ближе и ближе, их запах становился нестерпимым, мешал дышать и думать, а распростертые челюсти грозили смертью. Не разжимая ментальных тисков, Иеро отдал приказ мирмидам: остановиться, лечь на землю, замереть. Движения тварей тут же сделались беспорядочными; два приказа в их примитивных мозгах, взаимно исключавшие друга друга, заставили гигантских насекомых исполнить странный танец: шаг вперед, шаг назад и снова шаг вперед.
Несколько долгих секунд Иеро и Ариман боролись за власть над телами мирмидов, затем новый огненный фонтан расцвел над горными вершинами, и священник, уловив краешком глаза сияние багровых всполохов, перенес их мысленно поближе. Теперь огонь бушевал между ним и мирмидами - яростный, грозный, обжигающий. Огонь, который раскаляет панцири, обугливает тело, превращает все живое в прах… Чистая иллюзия, но вполне достоверная, чтоб устрашить чудовищных монстров.
Мирмиды отшатнулись. Их замешательство было столь недолгим, что Иеро не успел вздохнуть, но в ментальном бою время течет иначе, нежели в реальности, и ценится по-другому. Краткий миг, неразличимый квант временного потока, вмещающий, казалось, столь же краткое, ничтожное событие - трепет птичьего крыла, падение песчинки в песочных часах… Но краткость его обманчива; в схватке разумов он измеряет дистанцию между жизнью и смертью.
Ментальный удар проник сквозь мираж бушующего пламени, заставив Аримана рухнуть на колени; внезапный и мощный, он был подобен молоту в сильной руке кузнеца. Ужас и ненависть, последняя вспышка гибнущего разума, ответным эхом пронзили Иеро; еще он уловил мольбу о помощи и удивился, с какой быстротой ему удалось погасить панический призыв. Долю секунды сознание Аримана, плененное в мысленном коконе, билось в его тисках, и в это мгновенье Иеро понял, сколь велика и безраздельна его власть. Он мог уничтожить этот разум или оставить навек заключенным в незримой темнице, мог искалечить, бросить в пучину воображаемого ада или перенести в другую плоть. В какой-нибудь мозг, слишком убогий и тесный для человеческого "я"…
Он предпочел уничтожение.
Тело Аримана еще не успело коснуться земли, как мирмиды, повинуясь команде священника, темной рекой хлынули прочь. Срок ментальной битвы завершился - две минуты от первого удара до последней сокрушительной атаки. Побежденный умер, а победитель, спасаясь от невыносимого запаха мирмидов, отступил и прижался спиной к шершавому древесному стволу. Недолгое время Иеро стоял в неподвижности, чувствуя, как мощь и сила древних лип вливаются в сознание, гасят усталость и заставляют трепетать каждый нерв и каждую мышцу. Война началась, подумалось ему, и началась удачно, но главная схватка еще впереди.
Тем не менее, он был доволен: первый этап его плана принес победу и успех. Сыграть на ненависти клонов к муравьям, устроить бунт, отвлечь внимание Нечистого, заставить кого-нибудь из деусов заняться мятежом, разделить Теон и уничтожить врага-одиночку… Он так и думал, что это будет узкоглазый Ариман; в конце концов, ведь взбунтовались его клоны! А значит, ему и подавлять восстание, ему судить, пытать, казнить…
Теперь Ариман был мертв, и над его не успевшим остыть телом уже кружили нетопыри. Кроме них да быстро удалявшихся мирмидов, в парке не было ни одного живого существа, но над дворцами, в которых обитали деусы, клубилась и разрасталась эманация ужаса. Сотни слуг, несовершенных копий Кали и Локи, замерли, охваченные страхом; грохот взрывов, блеск огня, вторжение мирмидов - все это было таким необычным, таким пугающим! Мир содрогался и рушился, и яростный рык из-за гор внушал опасные мысли; казалось, он предвещает гибель богов.
Священник пересек аллею, склонился над мертвецом и прошептал:
- Нелепые боги, древние сказки… Ты сомневался? Ну, теперь ты знаешь истину. Душа твоя в руках Господа, которого ты отверг; и там, за гранью смерти, Ему судить и карать, не мне!
Мысль брата Альдо коснулась разума тоскливым звоном колоколов:
"Ты убил его, убил… Я не жалею об этом человеке, мой мальчик, но памяти его жаль. Он прожил долгие века, едва ли не тысячелетие, и мог бы поведать о многом… Я перед ним - младенец!"
Иеро усмехнулся.
"Не печалься, у нас есть второй долгожитель, которого я не стану убивать. Если он не сотрет нас в пыль, я подарю его тебе. Возможно, ты заставишь его разговориться."
Выпрямившись, он вышел на середину аллеи, расправил плечи и поднял лицо к небесам. Серый свет, предвестник утренней зари, уже мерцал у восточного горизонта, сливаясь с отблесками неутихавшего пожарища; звезды меркли, бледнел и становился призрачным серебряный диск луны, над головой клубились облака, двигались, колыхались, пока их тяжелая темная масса вдруг не явила взгляду знакомое обличье: сухие губы, крючковатый нос, глубокие, будто у черепа, глазные впадины. Иеро погрозил ему кулаком.
- Локи, властитель тьмы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88