На ваш счёт имеются обширные планы.
– Я бы не поверил вам до вчерашнего вечера, когда мне позволили услышать разговор… совершенно для меня непонятный… однако, судя по всему, чрезвычайно важный.
– Перескажите мне его.
Они вышли на старую куртину, соединяющую Широкую Стрелковую башню с Соляной, и под руку двинулись по крепостной стене. Слева лежал ров – искусственная старица Темзы, за ним – оборонительный гласис, казармы и военно-морские склады, затем – луга Уоппинга в излучине реки, тусклые огни Рэтклиффа и Лайм-хауса, а дальше – тьма, скрывающая, помимо прочего, Европу.
– Действующие лица: Джон Уилкинс, епископ Честерский, и мистер Самюэль Пепис, эсквайр, секретарь адмирала, казначей флота, письмоводитель Военно-морской коллегии, второй секретарь лорда-хранителя печати, член гильдии рыбаков, казначей Танжерской комиссии, правая рука лорда Сандвичского, придворный… я что-нибудь упустил?
– Член Королевского общества.
– Ах да, спасибо.
– И что они говорили?
– Сперва недолго гадали, кто читает вашу переписку…
– Полагаю, Джон Комсток. Он шпионил для короля во времена Междуцарствия, почему бы ему не шпионить сейчас?
– Звучит правдоподобно. Далее перешли к двусмысленным намёкам на некие чувствительные сношения. Мистер Пепис сообщил – касательно английского короля, – что его чувства к sa sceur весьма нежны, и он пишет ей много писем.
– Ну, вам известно, что Минетта во Франции…
– Минетта?
– По-французски «киска». Так король Карл называет свою сестру, Генриетту-Анну, – пояснил Ольденбург. – Не советую употреблять это прозвище в приличном обществе, если не хотите переехать сюда ко мне.
– Она ведь замужем за герцогом Орлеанским Филипп, герцог Орлеанский, был младшим братом французского короля Людовика XIV.

?
– Да, и мистер Пепис перешёл на французский, дабы подчеркнуть это обстоятельство. Пожалуйста, продолжайте.
– Милорд Уилкинс полюбопытствовал, пишет ли она в ответ, и мистер Пепис сообщил, что Минетта поддерживает переписку усерднее иного дипломата.
Ольденбург поморщился и расстроенно покачал головой.
– Топорная работа! Мистер Пепис дал понять, что обмен письмами носит дипломатический характер. Однако с Уилкинсом нет нужды говорить настолько в лоб… вероятно, он был утомлён, рассеян…
– Он сидел в присутствии допоздна – много золота доставили в Военно-морское казначейство под покровом тьмы.
– Знаю. Смотрите! – Ольденбург потянул Даниеля за руку и развернул на запад, к Внутреннему двору. Они стояли возле Соляной башни – юго-восточного угла крепости. Прочь от них параллельно реке тянулась южная стена, соединяющая череду круглых башен. Справа, посередине, одиноко высился старинный донжон – Белая башня. Несколько низких стен делили внутреннее пространство на прямоугольники, однако сверху заметнее всего была западная стена, укреплённая от атак со стороны беспокойного лондонского Сити. Между этой стеной и более низкой внешней тянулась узкая, невидимая сверху улочка. Сейчас над ней стояли клубы дыма и пара. Она звалась Минт-стрит, иди улица Монетного двора.
– Непрестанный стук молотов мешает мне спать по ночам; дым от печей просачивается в амбразуры.
В стенах здесь имелись узкие крестообразные бойницы для стрельбы из луков. Отчасти благодаря им Тауэр был такой надежной тюрьмой – особенно для толстяков.
– Так вот почему короли живут теперь в Уайт-холле – чтобы им не досаждал дым с Монетного двора? – пошутил Даниель.
На лице Ольденбурга проступило педантичное раздражение.
– Вы не поняли. Монетный двор работает крайне редко – несколько месяцев оттуда не доносилось ни звука, работники пьянствовали и бездельничали.
– А теперь?
– Теперь они пьянствуют и трудятся. Несколько дней назад, стоя на этом самом месте, я видел, как военный трёхмачтовик, осевший под тяжестью груза, бросил якорь сразу за изгибом реки. Между ним и речными воротами в южной стене принялись сновать лодки. В го же самое время Монетный двор вдруг ожил и с тех пор не затихал.
– И золото начало прибывать в Военно-морское казначейство, создавая хлопоты для мистера Пеписа.
– Давайте вернёмся к разговору, который вам позволили услышать. Как епископ Честерский отнёсся к довольно неуклюжим откровениям мистера Пеписа?
– Сказал что-то в таком духе: «Так Минетта уведомляет его величество о всех событиях в жизни сердечного дружка?»
– И кого он при этом разумел?
– Её мужа?… Понимаю, моя наивность достойна жалости…
– Филипп, герцог Орлеанский, владеет лучшей и самой обширной во Франции коллекцией дамского белья. Он знает лишь один род любовных утех – когда дюжие офицеры имеют его в задницу.
– Бедная Минетта!
– Она отлично знала, за кого выходит замуж, – сказал Ольденбург. – И медовый месяц провела в постели своего деверя, короля Людовика XIV. Его-то епископ Честерский и назвал сердечным дружком Минетты.
– Благодарю за разъяснения.
– Пожалуйста, продолжайте.
– Пепис заверил Уилкинса, что, учитывая объём корреспонденции, король Карл сейчас как никогда близок к упомянутому человеку… и привёл аналогию с золотыми обручами.
– И вы решили, что он имеет в виду брачные узы?
– Даже я понял, что он имел ввиду, – запальчиво отвечал Даниель.
– Епископ, разумеется, тоже. Каким он вам показался в ту минуту?
– Расстроенным. Просил подтвердить, что официальные переговоры ведут «два архидиссидента».
– Это секрет – впрочем, хорошо известный тем, кто ночами разъезжает по Лондону в частных экипажах. Переговоры с Францией ведут граф Шефтсбери и старый приятель короля, участник его беспутств герцог Бекингемский.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125