Море кипело, пузырясь и с диким шипением испаряясь, превращалось в громадный массив облаков, встающих в небе, где внезапно пропал голубой цвет, сменившись на чахлый серо-желтый. Интенсивное свечение прожигало облака… Солнце казалось таким близким, гигантским и жарким, словно какое-то все испепеляющее божество сошло на землю, чтобы истребить все, чего оно коснется.
- Скорее! - закричала капитан. Теперь я не мог точно определить, была это Маргарита или ее мать. Она уже надела шлем.
Я стремительно развернулся и стал озираться по сторонам, в поисках скафандра в своем саду. Но все, что я нашел,- это прекрасные цветы и лозы, которые уже ссыхались, коробились и обугливались у меня на глазах.
Все насекомые вдруг набросились на меня, кусая, терзая мою плоть, зарываясь мне под кожу и пожирая внутренности. Я чувствовал, как они гложут меня изнутри, и когда я попытался крикнуть, из меня не вышло ни звука. Они сожрали даже мой голос.
Но я слышал другие крики. Долгие, душераздирающие вопли мужчин и женщин, которые падали и падали сквозь кипящий горячий воздух, стеная: «Спаси-и-ите-е!»

СМЕРТНЫЙ ПРИГОВОР

Я открыл глаза. Я лежал на койке, куда меня бросили, и тело мое все еще ныло после побоев Фукса. Мои апартаменты на этот раз состояли из крохотной секции, отгороженной от других коек тонкой пластиковой задвигающейся дверью типа японского «шодзи».
Как давно я здесь валялся, не знаю. Я уже долго был без сознания. Я слышал, как мимо меня ходят люди. Из-за перегородки доносились разговоры на незнакомом гортанном языке.
Я ощущал во всем теле чудовищную слабость. Без регулярных уколов транквилизаторов количество красных кровяных телец падало до такой степени, что я мог впасть в кому и умереть. «Может быть, это не самый худший вариант»,- думал я сейчас, лежа здесь, жалкий и совершенно одинокий. Никого моя смерть не обеспокоит. Никто меня оплакивать не будет. Я ничего не значил ни в чьей жизни. И, собственно говоря, никакой разницы для мира нет, буду я в нем жить или нет. Кому я нужен: отцу, который от меня избавился; брату, которого уже давно нет; или Гвинет, которой, как и остальным живым, нужны прежде всего деньги? Да, для мира не составит никакой разницы, буду я в нем жить или оставлю его навсегда.
- Ван? - голос Маргариты позвал меня тихо из-за перегородки «шодзи». Я видел сквозь экран ее силуэт: темная тень легла на белые квадраты пластика.
- Ван, ты проснулся? - позвала она вновь.
- Зайди,- сказал я, удивленный, что я еще могу что-то сказать. На самом деле я определенно не чувствовал в себе сил даже для того, чтобы вести разговор.
Она отодвинула экран. Мою койку скрывала перегородка, и войти здесь было некуда - Маргарет просто встала в проходе, там, где за экраном находились помещения остальных членов экипажа. Я видел, что там никого нет: должно быть, все ушли на вахту.
На Маргарите был плохо подогнанный серый комбинезон, мешковато сидевший на ее изящной фигуре. Она подвернула штанины и рукава. Глаза у нее покраснели: видно, что она недавно плакала. Но сейчас глаза были сухими. Волосы тщательно расчесаны и убраны с ее прекрасного лица, стянуты назад в косу.
- Как ты? - спросила она, и в голосе чувствовалась робость. Словно она чувствовала себя виноватой за то, что со мной произошло.
Посмотрев на нее, я понял, что мой правый глаз заплыл и едва раскрывался. В этот момент она склонилась надо мной, и у меня родилась безумная идея, что она собирается меня поцеловать.
Куда там. Я протянул к ней руку, и она бережно взяла ее в ладони. Но дальше этого участия дело не пошло.
- Ты в порядке? - спросила она.
- Какая разница? - услышал я свой голос. Точнее, писк.- Через несколько дней я все равно умру.
Ее рука стиснула мою.
- Что ты городишь? Ты не так уж плохо выглядишь.
- Мои уколы. Без них анемия убьет меня.
- O-oxl - протянула она.- Я и забыла о твоей болезни.
- Весь мой запас медикаментов остался на «Гесперосе»,- продолжал я.- И если здесь нет биохимика олимпийской категории и пакгауза, забитого лекарствами, я обречен.
Вид у Маргариты был совершенно расстроенный.
- У нас нет даже доктора на корабле. Фукс не включил его в экипаж.
- Тогда ему лучше было убить меня сразу, чем унижать у всех на глазах.
- Но мы придумаем выход! Мы не допустим этого!
- Ты биолог,- прохрипел я, и слабый проблеск надежды мелькнул передо мной.- Ты не могла бы?..
Этот вопрос повис между нами. Маргарита уставилась на меня. Затянувшаяся пауза. Ответ я мог прочитать в ее глазах: она не могла синтезировать гормон, который был мне жизненно необходим. Тем более, я не знал химической формулы гормона и даже его специального названия. Я был всегда окружен людьми вроде Уоллера, которые могли позаботиться обо всех деталях.
«Бог в деталях»,- вспомнил я уже однажды услышанное где-то. «Смерть тоже - в деталях»,- сказал я себе.
Маргарита прервала мои неутешительные размышления.
- Он хочет видеть тебя,- сказала она.
- Кто хочет?
- Капитан. Фукс.
Я попытался горько рассмеяться - но с отбитыми ребрами это плохо получалось.
- Зачем? Ему нужна боксерская груша?
- Он послал меня за тобой, чтобы я привела тебя в его каюту. Он сказал, что ты уже достаточно отлежался.
Я откашлялся.
- Так вот кто на этом корабле ставит медицинские диагнозы. Что ж, в таком случае доктору здесь в самом деле заняться нечем.
- Ты можешь встать? - спросила Маргарита.
- Конечно,- сказал я, приподнимаясь на локте, и затем, схватившись за край койки обеими руками, перешел в позицию «сидя». В висках застучало.
Маргарита схватила меня за плечи, поддерживая, пока я поднимался. Сначала я хотел воспользоваться своим состоянием и опереться о талию Маргариты, но потом решил сделать лучше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131