Вернувшись, он вошел в дом и окликнул:
— Джойс, я вернулся.
Она не ответила.
Ухмыляясь, Гарольд поднялся наверх.
Запах был нехороший. К горлу подступила тошнота. Глаза заслезились. Прикрыв рот и нос платком, он пробежал через спальню и вошел в ванную.
И онемел.
Он уронил платок.
Он таращился во все глаза.
Кафельный пол возле ванны был усеян человеческими останками.
В окровавленном сферическом предмете он распознал голову. Собственно, часть головы. Челюсти не хватало. Неровный пенек шеи выглядел изжеванным.
Он увидел руку. Другую. Обе такие большие, мускулистые, но в верхней части им очень многого недоставало. Шишковатые концы плечевых костей выглядели так, словно их вылизали до блеска.
По полу были разбросаны и другие останки. Изогнутые ребра. Куски мяса. Обрывки жилистой мышцы. Какие-то слизистые комки, которые могли быть внутренними органами: части легких или, может быть, почек — кто знает?
Среди разнообразия фрагментов Гарольд различил сердце.
Через край ванны свешивались кольца кишок.
Гарольда вырвало.
Облегчив желудок, он приблизился к ванне, стараясь ни на что не наступить.
Джойс там не было.
Там был ее любовник. То, что от него осталось. От задницы и ниже он выглядел отлично. Просто отлично.
Но большая часть торса отсутствовала. Это была безрукая, безголовая оболочка, распластанная в месиве из крови, дерьма и плавающих кусков черт знает чего.
— Добро пожаловать домой, дорогой. Гарольд резко повернулся.
В двери ванной стояла Джойс. Чистая, свежая, улыбающаяся. В своем красном атласном халате.
— О Господи, — только и смог он произнести. Она усмехнулась и щелкнула зубами. Потом достала из-за спины правую руку, в которой держала челюсть.
— У Кена хорошие острые зубы. Он мне очень помог.
— О Господи, — пробормотал Гарольд. Она подбросила челюсть, поймала ее на указательный палец за передние зубы и повертела.
— Давай поговорим о разводе, — сказала она. — Дом остается мне. А ванну можешь забирать.

1 2 3 4 5 6