Моя реакция удивила меня самого.
Я не завизжал, не развернулся, не понесся очертя голову на пляж. А ведь именно такое свое поведение я бы и спрогнозировал, если бы меня спросили.
Может, конечно, не все устроены так, ко во мне, похоже, сидят, по крайней мере, два человека: один робкий и всегда играет по правилам, другой – маленький бесенок, и бесенок этот выскакивает в самые странные и неожиданные моменты.
Посудите сами: я стоял в темных зарослях, еще до ответа Уэзли напуганный до смерти – с дрожащими коленками и бешено колотящимся сердцем. Затем он сказал:
– Руперт? А это я, Уэзли.
И вместо паники я спокойно приветствую его:
– Эй, Уэзли, как оно, ничего?
– Лучше не придумаешь.
– Рад слышать.
– Что это сегодня намечалось? Что-то вроде ловушки?
– Ага.
– И догадайся, кто в нее попал?
– Сам скажи.
Я молился всем богам, чтобы он не произнес “Кимберлит.
Но Уэзли сказал:
– Ты.
– Это точно, – подтвердил я.
Он засмеялся.
А я метнул на звук томагавк. Изо всех сил. Томагавк с треском скрылся в кустах. Не дожидаясь результатов, я повернулся на сто восемьдесят градусов и побежал.
За спиной взревел Уэзли. Скорее от злости, чем от боли.
Затем я услышал, как этот ублюдок погнался за мной.
Проскочив между парой стволов, я протаранил какой-то куст и вырвался на пляж.
И чуть было не столкнулся с Кимберли.
Какое зрелище! До конца жизни не забуду. Она стояла всего в нескольких шагах передо мной, обнаженная и темная, если не считать белого бикини. (Между прочим, без гавайской рубашки Кита.) Ступни утонули в песке, ноги на ширине плеч и слегка согнуты в коленях, одна нога выставлена вперед, левая рука вытянута ко мне, а правая заведена за ухо – с копьем на изготовке.
– Падай на землю! – скомандовала она быстрым шепотом.
Я с разбега бросился на песок и, бороздя его грудью, заскользил к босым ногам Кимберли, а в самый последний момент, избегая столкновения с ее ногами, откинулся в сторону, перевернулся через плечо и взглянул вверх – как раз в тот миг, когда она метнула копье.
Оно полетело прямо вперед.
Резко вывернув шею, я посмотрел ему в след.
Копье неслось навстречу выскакивающему из зарослей Уэзли.
Впервые я видел его после взрыва.
Он казался совершенно голым. В лунном свете тело его отливало черным блеском – думаю, какой-то камуфляж для ночных прогулок. (Спину себе он не мазал, как я вскоре обнаружил.) Топор он держал обеими руками, занеся высоко над головой, чтобы расколоть меня, как полено.
И еще огромная, ослепительно белая улыбка.
Которая моментально сошла, когда он увидел Кимберли – и летящее в него копье.
Рот широко раскрылся.
И завопил:
– ЙААА!
Пытаясь увернуться от копья, он в последний момент неестественно вывернулся влево.
Заточенный конец копья Кимберли попал ему в область груди. Уэзли был толстым, с отвислыми грудными железами. Копье воткнулось в левую грудь. Но так как он развернулся, оно лишь вошло с одной стороны его сиськи и вышло с другой, совсем рядом с соском, проникнув не глубже полдюйма под кожу.
Какой был визг! Отшвырнув топор за спину, Уэзли схватился за древко копья обеими руками, пошатнулся и грохнулся на колени. Но вытаскивать не торопился, а лишь придерживал его.
Мне кажется, он боялся это делать.
Боялся боли.
А вцепился в него, полагаю, лишь для того, чтобы копье своим весом не расширило рану. Если бы он его бросил, оно, вероятно, рассекло бы левую грудь от края до края.
Как бы там ни было, но я быстро пополз на четвереньках к тому месту, куда упал топор.
Тем временем Кимберли подлетела к Уэзли и протянула руку к своему копью.
– Нет! – вскрикнул он. – Не трогай!
Но Кимберли уже дотронулась.
Схватив копье за конец, она потянула. Извлечение копья, видимо, было довольно болезненным, потому что Уэзли заорал так громко, что у меня чуть не полопались барабанные перепонки.
Свалившись на бок, он свернулся калачиком, извивался и хныкал.
Я подобрал топор.
Когда я вновь посмотрел на Уэзли, тот уже стоял на четвереньках, пытаясь отползти прочь.
Кимберли ткнула копье в его голую задницу.
В задний проход (куда она, по всей видимости, метила) она не попала, но зато проткнула правую ягодицу. Он вновь заверещал и рухнул плашмя на живот.
Кимберли выдернула копье и воткнула его возле своей ноги в песок. Затем вынула из плавок армейский нож Эндрю и, перекинув через Уэзли ногу, села ему на спину и обеими руками начала открывать одно из лезвий.
– Берегись! – донесся издали голос Билли. – Осторожно! Тельма!
Мы оба повернули головы и увидели летевшую на нас Тельму. Вслед за ней бежала Билли. (Конни, уже в тенниске, стояла у костра и наблюдала. Прижав руки к груди, она потирала плечи, словно от холода.)
Билли проворнее Тельмы, но у последней, видимо, была хорошая фора. Слишком хорошая. И вряд ли Билли могла ее догнать.
– Не дай ей помешать нам, – сказала мне Кимберли. – Я должна его прикончить.
Наверное, Тельма услышала ее слова, потому что закричала:
– Нет! Не смей! Оставь его! Кимберли, оставь его, черт возьми!
– Как же, – буркнула Кимберли.
Я встал на пути Тельмы, взяв топор на грудь. Разумеется, намерений ее убивать у меня не было. Хотел задержать и только, чтобы у Кимберли было время осуществить задуманное.
Несущаяся на меня с рычанием, словно спущенный с поводка бульдог, Тельма любого могла привести в содрогание. Эта женщина, обычно неприметная и безобидная, даже меланхоличная, каким-то образом преобразилась в безумную фурию.
В последнюю секунду она отклонилась в сторону, чтобы обогнуть меня.
Быстрый шаг – и я вновь оказался на ее пути.
– Стой! – пронзительно вскрикнул я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123