Такой молодец вполне мог оказаться королевским шпионом.
Другие рыцари тоже с подозрением смотрели на гнома. Они понимали, что, удостоив этого оборванца чести беседовать со своей особой, фон Марингер вел какую-то игру.
– А скажи мне, герой, вот что. От Коттона до моих земель тебе попались по крайней мере три реки. Как озерные люди пропустили тебя? Может, ты знаешь какое-то заклинание?
– Заклинания я не знаю, ваше сиятельство. Через одну реку меня перевез паромщик, взяв в уплату серебряный рилли, он старый колдун и умеет договариваться с этими чудищами.
– Ну а еще две?
– Каспар Фрай, ваше сиятельство, его имя наводит на них страх.
– Вот так новость! – усмехнулся фон Марингер. – Я слышал об этом Фрае, но чтобы его имени боялись озерные люди… И что же, каждый может пользоваться его именем?
– Нет, ваше сиятельство, только его друзья, и в том числе один молодой дворянин, который утверждает, что носит ваше имя – фон Марингер.
– Да неужели?! – воскликнул, не удержавшись, старший сын графа Симеон. – Кто же этот самозванец?
– Его зовут Бертран, ваше сиятельство, – ответил Фундинул. Он и сам не понимал, зачем назвал Бертрана.
Прозвучавшее в зале имя смутило старого графа. Он помолчал, а затем произнес сухим безжизненным голосом:
– У меня нет других сыновей, кроме тех, которые сейчас находятся рядом со мной. Других фон Марингеров нет и быть не может, а если какой-то самозванец выдает себя за моего сына, я схвачу его и властью, данной мне герцогом, предам лютой смерти…
Поняв, что сказал лишнее, фон Марингер поспешил сменить тему.
– Есть ли у тебя нужда в еде, питье или деньгах, Фундинул? – спросил он.
– В деньгах не нуждаюсь, ваше сиятельство, кое-какое серебро я успел положить в кошелек, а вот от куска хлеба и от воды не откажусь.
– Хорошо, проводите его на кухню, вахмистр, пусть Фундинула хорошо накормят, предоставят место для ночлега, а утром он волен ехать куда угодно, не чините ему препятствий, – приказал фон Марингер.
– Слушаюсь, ваше сиятельство, – ответил вахмистр. Его солдаты, как по команде, резко повернулись и, звеня шпорами, вывели гнома из зала. Когда их шаги стихли, фон Марингер сказал, обращаясь к младшему сыну:
– Вилгар, спустись за ними и скажи вахмистру, чтобы проследил за гномом, может статься, что это лазутчик, который едет на встречу с королевским резидентором. Тогда нужно будет схватить их обоих.
– А если он ни с кем не встретится?
– Тогда… пусть убьют его, на всякий случай, чтобы не разносил этих россказней о существовании некоего «Бертрана фон Марингера».
– Слушаюсь, отец.
13
Утром, как только рассвело, войско снялось с места и двинулось дальше на восток, держа путь к замку Марингер – до него было три дня пути. Де Гиссар надеялся сократить это время, оставив большую часть обоза в замке Оллим, вместо награбленного золота он взял продукты и фураж.
Первый день пути прошел легко, несмотря на то что местами войско двигалось по дорогам, сплошь усыпанным битым камнем, не захромала ни одна лошадь. После обеда пыль прибило легким дождичком, и вдоль дороги стали попадаться эльвазии – цветы-скороспелки. Они бывали ярко-красные, желтые, малиновые и источали сладковатый пьянящий аромат, однако срывать их никто не решался – эльвазии приносили неудачу.
На ночлег граф приказал стать на небольшом плоскогорье – дальше начиналось ущелье, и оставаться в нем на ночь было рискованно. Фон Марингер происходил из старинного воинского рода и знал множество способов, как нанести противнику урон. Едва ли он теперь мог атаковать де Гиссара, однако завалить камнями две-три сотни солдат было ему по силам.
Помимо этой опасности, следовало помнить о горных духах, которые высасывали силы из спящих на камнях людей. И если человек обычно отделывался временной слабостью или скверным настроением, то прислонившаяся к пещерной стене лошадь могла пасть. Такие примеры тоже имели место.
Поскольку было еще светло, де Гиссар решил устроить охоту. Вместе с уйгунами он проехался вдоль дороги, и те выгнали графу под выстрел зайца. Де Гиссар не сплоховал и подстрелил косого. Это подняло настроение не только ему, но и его солдатам, все посчитали удачную охоту добрым знаком, сулившим удачу в штурме Марингера, без сомнения самого укрепленного замка во всей долине.
Ночью больших костров не зажигали – солдаты вели себя осторожно. У границ лагеря происходило какое-то движение – постовые слышали тяжелые шаги и явственно ощущали резкий запах падали, то появлявшийся, то исчезавший без следа.
Кому-то мерещился демон о двух ногах, и пару раз по нему выпускали стрелу, в другой раз у костра замечали безмолвный силуэт в черном, надвинутом на лицо капюшоне.
Плохо спали даже уйгуны и гельфиги, их беспокоил тихий перестук камней в глубинах гор, однако наемники и дезертиры этого стука не слышали.
Как бы там ни было, ночь прошла, а утро выдалось туманным. Солдаты поднимались злые и, чтобы прийти в себя, пили остывший отвар из степных трав. Пока войска выстраивались в колонну, налетевший ветер разогнал туман и тучи, выглянуло солнце.
Де Гиссар махнул рукой, и колонна двинулась по дороге, растягиваясь на полторы мили. Последним в клубах пыли двигался обоз, догнавший войско накануне вечером.
Водоемов больше не встречалось – местность стала посуше. Колодцы, что попадались на дороге, моментально вычерпывались, поэтому была установлена строгая очередность, по которой полки поили лошадей.
Все деревни в округе выглядели столь же пусто и неприветливо, как и те, что проезжали ранее. Ушедшие крестьяне не тронули своей грубой утвари, зато амбары были вычищены дочиста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17