Так он определял, как данный человек к нему относится: с симпатией или неприязнью и чего от него ждать — снисхождения или расправы.
— Кику, что случилось? Я ничего не понимаю.
— Не в этом дело. Я хочу знать, зачем ты сюда пришел, — сказал Кику.
— Теперь я другой, не тот, каким был прежде. Помнишь, как мы ходили узнавать результаты экзаменов в школу высшей ступени? Кадзуё хотела пойти вместе с нами, но из-за низкого давления почувствовала слабость, и мы отправились одни. Помнишь? Автобуса долго не было, и тогда нас подбросил на джипе парень из мэрии. Помнишь?
— Ты действительно побывал на острове? — спросил Кику.
— Это тебе Нива сказала?
— Что с Милки?
— Все нормально. Он наверняка тебя еще помнит. Я встретил там одну пожилую женщину, бакалейщицу, она сказала, что на острове мною гордятся, а за тебя им стыдно.
Кику выслушал это молча, отметив про себя, как легкая усмешка пробежала по губам Хаси.
— Я ожидал, что ты выглядишь гораздо хуже, — продолжал Хаси. — Ты в прекрасной форме. На суде ты выглядел ужасно, и я решил, что ты в таком же состоянии, как и я. Я подумал, ты смог бы понять те проблемы, которые меня волнуют. Помнишь, когда мы были в приюте, врачи заставляли нас слушать один и тот же звук? Ты его, наверное, забыл…
— Однажды я его вспомнил. Хаси снова поднял глаза:
— Неужели? Кику кивнул.
— И что это был за звук?
— Сейчас не помню.
— А когда ты его вспомнил? — продолжал настаивать Хаси.
— Сразу после того, как застрелил ту женщину. Этот звук еще долго стоял у меня в ушах, а потом исчез.
После этих слов Хаси задрожал. Глаза у него расширились, он достал из кармана несколько таблеток и разжевал их.
— Кику, мне страшно, — сказал он. — Я смотрю в зеркало и не узнаю своего лица. Такое ощущение, что мое тело раскололи пополам, и эти половинки не всегда делают одно и то же. Это все муха виновата. Бывает такая муха с человеческим лицом, и я каким-то образом ее проглотил. Теперь я все понял: муха с человеческим лицом — это на самом деле человек, который в прежней жизни совершил какую-то ужасную вещь и потому перевоплотился в муху. Ее жужжание в моей голове — это указание что-то сделать. И теперь я знаю, что именно, — сказал он таким тоном, будто принял какое-то решение. — Она хочет, чтобы я стал убийцей. Когда-то я уже слышал этот звук: в общественном туалете в Сасэбо. Тогда один бродяга приставал ко мне, и я раскроил ему череп кирпичом.
— Теперь эта муха подбивает меня на разные гадости: то отрезать кончик языка, то избить девицу цепью по заднице, то схватить микрофон и ублажать тех, кто лезет на сцену. Удивительно, что чем больше подобных глупостей я совершаю, тем более знаменитым становлюсь и тем больше получаю денег. Мне никак не удается избавиться от ощущения, будто меня раскололи пополам… Вот почему мне нужно снова услышать тот звук. Муха мне подсказала, как этого достичь: нужно убить того, кого я больше всего на свете люблю, и тогда я услышу звук. Я должен принести самого любимого человека в жертву и тогда получу то, что мне надо. Я знаю, что она говорит правду. Когда тот извращенец отсасывал у меня, я любил его сильней, чем кого-либо, и именно в тот момент размозжил ему череп кирпичом. И тогда услышал этот звук. То же самое случилось и с тобой. Ты услышал этот звук в тот момент, когда убил свою мать. Муха сказала правду: нужно убить того, кого любишь! Неужели не понятно? Вся эта дребедень про любящего и доброго Бога — дерьмо собачье. Этим миром правит великий грешник. Чтобы получить какую-то милость, приходится делать что-то ужасное. Вот и все! И потому я должен убить Нива! Она сейчас беременна, а отец ее ребенка — я. Если я убью ее, то убью сразу два живых существа. И дважды услышу этот звук, ты понимаешь, Кику? В комнату заглянул охранник:
— Ваше время истекло.
Хаси поднялся и направился к двери.
— Спасибо тебе, Кику, — сказал он. — Теперь мне все ясно.
— Время, — поторапливал охранник.
Кику сидел в оцепенении, словно пригвожденный к стулу.
— Пока, Кику. Держись! — бросил Хаси, выходя из комнаты.
— Подожди, Хаси, подожди! — вскочил Кику.
— Куваяма, твое время истекло, — схватил его за руку охранник.
Кику понимал, что должен задержать Нива, но никак не мог вспомнить ее имя.
— Госпожа! — закричал он, и, к его удивлению, она появилась в дверном проеме.
Охранник удерживал Кику за плечо.
— Госпожа, что с ним? Он псих, он сошел с ума. Кто довел его до этого? Кто с ним это сделал?
Вошли еще два охранника, схватили Кику и потащили его. Нива смотрела ему вслед, совершенно сбитая с толку.
«Бедный Хаси, — думал Кику на обратном пути. — Несчастен, как всегда». Ему было невероятно жаль Хаси. Все как всегда. Ничего не изменилось. Толпы чужих людей вокруг, и все учат тебя, что делать. И все при этом лгут. Ничего не изменилось, ровно ничего — с того момента, как ты издал свой первый вопль в камере хранения. Разве что камера стала чуть побольше. В ней появился плавательный бассейн, сад, музыка, обнаженные красотки, домашние животные, музеи, кинотеатры, психушки… но это все та же камера хранения, и, сколько ни рой, все равно упрешься в стену. А если попытаешься на нее влезть, тебя встретят ухмыляющиеся рожи и пинком под зад сбросят обратно. Спихнут назад — в тюрьму, в психушку… Все это ловко прикрыто пальмами в кадках, сверкающими бассейнами, пушистыми щенками, тропическими рыбками, киноэкранами, выставками, гладкой женской кожей. Но за всем этим — непреодолимая стена, бдительные охранники, смотровая вышка. Когда серый туман на миг рассеивается, все становится видно: стена, вышка. Они запугивают тебя до смерти, сводят с ума, но ты ничего не можешь сделать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144