( На экране появляется фотография
Дерипаски). А Дерипаска имеет, увы, могущественных покровителей, потому о
н, Быков, и сидит в Лефортово уже целый год.
Постановку спектакля следует поручить по моему мнению модному режиссё
ру Серебрянникову. Он сумеет выявить интересные побочные линии спектак
ля, обнажить то, что скрыто в персонажах глубоко. Проходя мимо телеящика Р
адуев будет всякий раз отклонять и смещать изображение титановой пласт
иной, вживлённой в его голову временно немецкими хирургами.
После Радуева должна выехать с тележками: стапятидесятикилограммовая
баландёрша в белом халате. Обедать будем? Самое гадкое блюдо в меню военн
ой тюрьмы Лефортово: это варёная селёдка с перловкой. Варёная селёдка по
даётся в Лефортово ежедневно, ни разу за шесть месяцев не было случая, что
бы нас не кормили варёной селёдкой. Но вместе с перловкой они создают осо
бо гадкое сочетание. Когда я выйду на свободу, я открою ресторан под назва
нием «На нарах», или он будет называться «З/К». Посетители в моём ресторан
е будут сидеть на одеялах, на шконках, по стенам будут висеть носки. На дуб
ках Ц синих тумбочках, Ц будут подавать в мисках варёную селёдку с перл
овкой. Будет один общий зал Ц копия общей камеры в Бутырке или Матроске
Ц и будут отдельные кабинеты Ц «спецы» Ц в точности как моя хата 32 в Леф
ортово. Для большего удовольствия посетителей будут водить на прогулку,
одев их в вонючие бушлаты, в прогулочный дворик, забранный сверху решётк
ой. Полагаю, что в такой изысканный ресторан станут приходить депутаты и
члены Правительства.
После баландёрши, она свистя колёсами (вторую тележку покатит юный лысый
Zoldaten) удалится вдаль ножки буквы "К", на мостках второго этажа появится докт
ор Зигмунд Фрейд. Доктор Фрейд возьмётся обеими руками за поручни и обра
тится к присутствующим с лекцией под названием «Введение в психоанализ
». Он объяснит присутствующим, что такое «подсознание», что такое «либид
о», что такое «оральный», «анальный» и «генитальный» периоды в развитии
человека. Доктор Фрейд будет кашлять, он будет в белом халате, время от вре
мени он станет нюхать кокаин, потреблением которого доктор злоупотребл
ял вплоть до 1895 года. «Вы, находящиеся в стенах Лефортовской крепости по по
лгода, по году, даже по три года и более, как никто в мире страдаете от неудо
влетворения Вашего неумирающего „либидо“. Кошмарные видения Ваших нед
авних подруг, совершающих половой акт с чужими самцами, пронзают Ваши од
инокие ночи. Лишенные шелковистой плоти Ваших подруг Вы непрестанно гре
зите о них, и невозможность совокупления содрогает Ваши умы и сердца. Лед
яной холод многометровых стен этой немецкой крепости хватает Вас за Ваш
и поросшие шерстью шары между ног и сдавливает их смертной болью». Так бу
дет говорить доктор Фрейд.
Потом все мы сгруппируемся в хор и станем петь песни из репертуара «Русс
кого радио». В частности, группы «Руки вверх»: "Ты сегодня взрослее стала!/
И учёбу ты прогуляла!/ Собрала всех подружек/ Я хочу чтоб ты сказала:/ «Соби
рай меня скорей!/ Увози за сто морей/ И целуй меня везде/ Восемнадцать мне у
же!»
Мы пропоём эту песню группы «Руки вверх»! Всю, и затем заплачем. И будем ры
дать долго, тяжело, и надрывно…
Пленный боевик Аслан захлопнул книгу, встал, прошёл к дубкам у двери (их у
нас три, один стоит между кроватями моей и з/к Витмана, на нём книги и газет
ы, это наш офис, а два других у двери, и на них в беспорядке разбросаны кипят
ильники, ложки, кружки, куски хлеба). Боевик Аслан включил мой крошечный те
левизор. Первое, что мы услышали, что в вертолёте, сбитом вчера в Чечне пог
ибли два генерала генштаба, восемь полковников и три члена экипажа. Рыжи
й, с серыми глазами, очень скуластый боевик Аслан загорелся изнутри и ста
л ещё рыжее. А когда корреспондент НТВ в Грозном, глупый малец в рубашке, с
ообщил, что сегодня утром стрельба во втором по значению городе Чечни Гу
дермесе продолжалась, Аслан совсем зарделся. Он стал похож на уголья, кот
орые обнажаются на дне хорошо отпылавшего костра. Аслан умел топить таки
е костры, у его семьи была кошара, он занимался овцами долгие годы.
Аслан, я счастлив, что я встретил тебя. Теперь я знаю, какие Вы, чечены. А ты з
наешь что такие бывают как я.
Тюрьма учит меня именно тогда, когда я уже думал, что всему научен в мои 58 ле
т. Первый мой сокамерник был стукач и сверхчеловек. Звали его Лёха. Это пер
сонаж маркиза де Сада.

ОДИНОКИЙ КАИН

Я сидел уже пятый день. Один. Под карантином. Тогда ко мне кинули Лёху. Он во
шёл в камеру двадцать четыре вечером. Со свёрнутой постелью под рукой, ни
зкорослым кабаном протиснулся в дверь. Низкий лоб, круглые глазки, жёстк
ое лицо. За ним вошли Zoldaten и поставили на пол его два пакета. Я встал со шконки
и протянул ему руку: «Эдуард Савенко». Он поглядел на меня, раздумывая. Рук
у дал: «Алексей».
Он сразу приступил к делу, согласно инструкции. Расстелил матрац на шкон
ке под окном, сел на него и приступил: «Что-то твоя физиономия мне знакома
», Ц сказал он. «Где-то я тебя видел».
Ему не могла быть знакома моя физиономия. Бороду и усы я отпустил недавно.
На телепередачи меня приглашали плохо. Телепередач лёгкого содержания
я сторонился, на политические шоу меня не приглашали. Посему не могла быт
ь ему знакома моя физиономия. Он вытащил свои туалетные принадлежности.
Бывалый зек, разместил их на полке, под зеркалом. Узнав, что у меня нет ещё н
и зубной щётки, ни мыла, навязал мне и щётку и мыло. Продолжая оглядываться
на меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115