Для того, чтобы понять тебя Ц у них нет эталонов. Они ни хера не чи
тали такого, чтобы послужило им эталоном. Чтобы потом сравнивать с тобой,
мерить тебя.
Ихтиандр: Вчера, когда ты спал, Эдуард, показывали документальную ленту о
колонии для малолеток. Там из 80 человек, 16 пацанов уже педерасы, опущенные.
Вот на Бутыэрке…
Я: Ихтиандр, эта тема по-видимому тебя лично очень волнует. Что ты как стар
уха Изергиль, всё про педерасов да Бутырку вякаешь ежевечерне…
Бродский: Меня, Эдик, тут осенила простая мысль. Твой Ихтиандр Ц стукач, и
читать ему давали то же самое досье, что и Лёхе, первому твоему сокамерник
у. В досье же сказано: «Автор романа „Это я, Эдичка“, где есть гомосексуаль
ная сцена, в которой главный герой совокупляется с негром на пустыре. Наи
лучший способ разрушить зэка Савенко: постоянно напоминать ему о педера
сах, о теме „педерасы в тюрьме“, об опущенных и опущении. Савенко будет зап
уган, возможно. Тогда в обмен на некие льготы, например, обещание, что он бу
дет отбывать наказание в спецлагере, он признает на суде свою вину. Или ча
сть вины.» Всё так просто. Заметь, Ихтиандр ни разу не упомянул, что читал т
вой роман «Это я, Эдичка», потому что Лёха уже пользовался этим романом, эт
о тебя бы насторожило. Однако Ихтиандр упомянул, что читал твою книгу «По
дросток Савенко». Опытный следователь, а твой инквизитор по особо важным
делам не мог стать особо важным, если б не был опытным, прописал Ихтиандру
знание твоей другой книги. Ихтиандру дана роль запугивать тебя более за
вуалированным способом Ц постоянно напоминать тебе о твоей пяте Ахилл
еса. Толстая сука этот Ихтиандр….
Ихтиандр: Вот если, не дай Бог для тебя, тебя осудят, попадёшь на Пресню, вот
ты узнаешь…
Бродский: Вот, это уже прямое указание на то, что он читал твоё досье. Иначе
почему он считает, что тебе, бородатому мужику 58 лет, с такими уважаемыми в
тюрьме статьями как у тебя, почётными геройскими статьями 205-й, 208-й плюс 222-й,
есть чего опасаться на Пресне?
Я: Может мне устроить с ним разборку, «рамс» как выражался бандит Мишка, и
развести его на чистосердечное признание. Вывести его на это не физическ
и, а путём логических построений.
Бродский: Это взвинтит ситуацию в камере. Не стоит. Следователи решат, что
тема тебя всё-таки нервирует, и возобновят давление на тебя. Пропусти мим
о ушей.
Я: Сколько врагов, блин, из всех щелей лезут.
А.Кабаков, писатель: …несут с базара Маринину, и даже мишуру Савенко…
Я: Ты-то чего, недотыкомка хуева! Чего меня поминаешь всуе? Ходи себе по кок
тейлям, крякай, вздыхай, охай, жалуйся, пропускай тут водочки, там бутербро
дик, и будь доволен. Чего я тебе сделал? Что, в должности понизили, секретар
шу отняли, больше ты в кабинете с видом на Пушкинскую площадь не сидишь? Че
го меня-то,…мы с тобой из разных весовых категорий литературы, я Ц тяжёлы
й полубронзовый, ты Ц в категории дохлых мух. Чего тебе Савенко?
Нашёл кому завидовать, господин Кабаков! Ты ж в букве "К" в Бастилии сидеть
не будешь, чего завидуешь? Что, модный писатель был, да быстро кончился, «н
евозвращенца» публика купила, а после не хочет ничего твоего покупать, ж
идкий собрат? Но тогда любую херню покупали за демократические глазки. З
а талант, за читателя надо кровью платить, харканьем, мокротой, язвами. А т
ы с шарфиком по коктейлям ходишь, чтоб узнавали. «Вот это писатель Кабако
в, он всегда с шарфиком. А который всегда в шляпе, нет, это не он». 300 долларов
тебе только за книгу дают, да, а если посчастливится, то только тыщу? Я бы и э
того за падаль не дал. Падаль дохлой мухи. Падаль денег не стоит. Уходящим
себя чувствуешь? Все умрём, господин муха…
Бродский: Писатель такой профессии вообще не должно быть вовсе. Она не та
к давно и появилась. Где-то в середине 19-го века, ну в первые десятилетия 19-г
о. А в 18-ом только разве что Вольтер да Руссо на литературные доходы могли ж
ить. Первым писателем был толстый Бальзак.
Я: А то есть такая гнида Дашкова. Я у неё в одном из романов выступаю героем.
Старая вонючая тётка. Сидит по утрам в грязном вонючем сарафане, прикрыв
ающем несвежее тело, и пасквили на мускулистых здоровых людей пишет. На к
омпьютере. Беззвучно стрекочут клавиши. Пародию на меня создала. Ты, сука,
меня хоть раз видела? Обоссалась бы от счастья, если б увидела. Пошлая пожи
лая тётка.
Бродский: А куда твои партийцы смотрят? Что горшок ей с гавном на голову од
еть не могут?
Я: Писательство как профессия Ц это французская затея. Французы Ц вели
кая нация, они в сущности всю современность придумали. Администрацию они
первые организовали. Бюро, а в бюро посадили бюрократию. И вот литературу
Ц вышивание из слов на бумаге воображаемой действительности. С сотворе
ния мира сообщал нечто, записывал, только тот, кто пережил нечто особенно
е. Цезарь написал (или за него написали) свои «Записки», поскольку он хотел
о своих войнах с галлами написать и тем самым оставить потомкам свои под
виги. Ему и в голову не пришло бы писать «Записки» для денег.
Бродский: Вначале модно стало читать романы у богатых людей. Позднее, ког
да книга стала дешевле, читать о вымышленных героях принялись и бедняки.
Книжки по 10 центов, даже по 5 центов, в бумажных обложках. Про сыщиков и воро
в агентства Пинкертона. Для бедняков писали коротко. Беднякам нужно рабо
тать, у них нет времени.
Я: В своё время Бальзак мог один диван на две страницы описывать. «Величес
твенное левое крыло гордо и неистово возвышалось ввысь далеко за кожаны
е подушки и зеркала, всё ввысь как в храме» Ц в таком возвышенном стиле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115