(Я заехал туда 23 или 24 сентября, сдав свой автомат, вышел из Белого Дома. Усатый председатель Дзержинского райисполкома устало сказал мне: "Эдуард Вениаминович, ну что мы будем с вами сейчас о комнатах договариваться! Если оттяпаете власть, возьмёте всё!")
Таким образом, дела партии подвигались. Была регистрация, был контактный телефон, существовала отпечатанная программа НБП в сиреневой обложке цвета киселя (или женских трусиков эпохи сталинизма, как мы шутили между собой), вопрос с газетой оставался открытым. Я хотел собрать всех, кто в той или иной степени обещал мне сотрудничество. Существовало название газеты. Его придумал поэт, хулиган, журналист Ярослав Могутин, в то время соавтор моего издателя Александра Шаталова. Кстати, именно у этой дикой, вечно ссорившейся пары я остановился, прилетев в Москву 16 сентября. Я спал у них на кухне, у батареи, за деревянным столом. Каждое утро я пил привезённые с собой бульонные кубики, ел чёрные французский шоколад и отправлялся строить партию. Так что название газеты дал Ярослав Могутин. Однако верно и то, что в написанном мною в 1974 году произведении "Мы,-национальный Герой" фигурируют и "майки-лимонки" и всякие другие аксессуары придуманные мной. Потому Могутин, читавший произведение "Мы,-национальный герой"-вдохновлялся мною.
Если уж зашла речь о символике и аксессуарах, то надо знать, что флаг Национал-Большевистской Партии. создал художник, работавший для Шаталова: Дима Кедрин. Дима был автором обложек всех моих книг изданных издательством "Глагол". Красный фон, белый круг и чёрный серп и молот-так Кедрин оформил заднюю обложку книги моих статей "Исчезновение варваров". Туда же вошла фантастическая повесть "Исчезновение варваров" и некоторые главы "Дисциплинарного санатория". Так что тех подозрительных субъектов, кто нюхая наш флаг подозревают нас в гитлеризме, вынужден разочаровать: автором флага является мирный, аполитичный художник Дима Кедрин, в последние годы он рисует пейзажи Италии. "Исчезновение варваров" вышла в 1992 году, когда ещё и партия не задумывалась.
Летом 1994 года я и Рабко просто-напросто скопировали и увеличили пропорции флага, сидя на Каланчёвке в разрушенной квартире. Этот флаг, впоследствии в партии его назвали "парус", размером четыре на два метра послужил причиной, почему в июне 1994 года хозяйка квартиры Леночка Пестрякова изгнала нас из своего помещения. Мы на свою голову обратились к ней с просьбой сшить нам флаг. 10 июня 1994 должна была состояться совместно с Баркашовым и Анпиловым Конференция Революционной оппозиции. Мы срочно хотели украсить своим флагом зал, Лена же была дизайнер и швея-шила у Славы Зайцева в Доме Моделей. Но здесь я забежал на год вперёд. Вернусь.
Если не ошибаюсь, именно в те четыре дня, остававшиеся до государственной смуты Шаталов устроил мне встречу на своей кухне и в своей спальне, с Димой Кедриным. Я сообщил Кедрину, что собираюсь издавать газету "Лимонка". "Хорошо бы, если бы Вы, Дима, смакетировали нам логотип газеты." Кедрин, как видно ожидавший от меня всяческих авантюр, немедленно согласился, и заказ принял. Разумеется, платить я не собирался, а Кедрин не ожидал, что я заплачу. Речь шла об увлекательном эксперименте.
20 сентября, я уже собирался укладываться (хотел выспаться на шаталовской кухне.) Вдруг были прерваны все телепередачи на всех каналах и на ядовитом экране небольшого шаталовского кухонного телевизора "SONY" ПОЯВИЛСЯ БЕЛЫЙ ОТ ЗЛОБЫ Ельцин и зачитал Указ 1400. Не дослушав, я стал одеваться, одеваясь нашёл по телефону капитана Шурыгина (как я хотел затащить его в отцы-основатели НБП! но он отнекивался, и в конце-концов стал слишком журналистом и куда менее воином, а я хотел его в партию-воином). В помещении газеты "День" Шурыгин что-то праздновал с товарищами. Я сообщил ему, что произошло в стране, попрощался с Шаталовым и Могутиным, взял внизу на Башиловской улице такси и поехал на Цветной Бульвар, где в здании комплекса "Литературная Газета" помещалась газета "День", через пару недель газету разгромят демократы именно по этому адресу. Оттуда на двух машинах мы поехали к Белому Дому. К ночи я уже заступил на пост у входа номер один. Стал защитником Белого Дома. Затем последовали две недели противостояния. 3 октября наступили четыре часа победы и свободы, взятие мэриии. Первым раненым был капитан Шурыгин. Я и Тарас видели, как его волокут, граната торчит из развороченной, неестественно белой мякоти ноги. Глаза дико закатились. К вечеру я и Тарас попали под обстрел у Останкино. Потом был разгром. Все эти события нашли отражение в "Анатомии Героя". Я собирался писать о кровавом государственном кризисе 1993 года большую книгу, собрал редкие газеты сентября-октября 1993-го, но руки не дошли. Весь октябрь 1993-го я скрывался на окраине Твери, у студента Рабко и его бабки Ани, записывавшей телефон, если ей диктовали, так: "Двадцать три отнять двадцать один, отнять шесть". Потом были выборы.
ГЛАВА IV. "МЫ ПОЙДЁМ ДРУГИМ ПУТЁМ..."
В октябре, ноябре, декабре я агитировал, пахал, напрягался в Твери и на территории Тверской области. Города: Ржев, Старица, Западная Двина, Немидово, шахтёрские посёлки, ЖБК, занесённые снегом корпуса заводов, богом забытые старые города. Группа товарищей во главе с 19-летним студентом ТГУ Рабко выдвинула меня кандидатом в депутаты Государственной Думы по Тверскому избирательному округу. Многое было мне тогда внове. После 20 лет отсутствия я заново узнавал провинциальную Россию. Бедную, невзрачную. Над нею только что, срывая крыши, промчался смерч перестройки и свирепствовал шторм приватизации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86