Поливалка была умело подожжена стрелками «Витязя», и в криках раненых попытка не удалась. Совершенно сумасшедший среди этого ада, все время пролетал там велосипедист. Кто он, почему он себя так дико вел, так никто никогда и не узнал. В парке по краю улицы старик-гармонист в гимнастерке с медалями озвучивал этот ад на гармошке. Выехали, урча, БТРы на улицу Королева и огнем поддержали своих, засевших в телецентре. Народ было обрадовался, приняв «их» БТРы за «наши» БТРы. В конце концов они молча застыли на ул. Королева, и усиленный голос объявил:
— Немедленно разойдитесь, иначе мы откроем огонь на поражение. Немедленно расходитесь!
Почти тотчас они открыли огонь на поражение. Люди врассыпную бросились в глубь парка рядом с телебашней.
Появился суровый Макашов, его отряд покинул пылающее здание. Беретом вытирая пот со лба, сказал:
— Мы сделали все что могли. Надеюсь, на месяц вывели их из строя. Мы не взяли второй этаж, но попортили всю аппаратуру на первом. Трансляция восстановится не скоро…
Восстание догорало. Лежа в парке под обстрелом, я еще не знал тогда, какая судьба уготована нашим товарищам, оставшимся в Белом доме. Еще я думал, что следующий переворот и восстание придется организовывать мне. Что бездействие, отсутствие инициативы привели к тому, что сейчас у нас нет нужной нам всего-навсего мотострелковой роты. Дабы переломить ситуацию. Их генералы и военачальники забыли свои обещания, данные за бутылкой водки нашим генералам. Впрочем, генералы были нам не нужны. Для успеха вооруженного восстания не хватило всего лишь капитана.
* * *
Потом были тяжелые дни поражения. Четвертого вечером, пытаясь сесть на электричку в Тверь (ехали в Тверь, потому что там учился Тарас Рабко), я был поражен диким видом людей в гражданском, но с автоматами на Ленинградском вокзале.
Сняв очки и натянув поглубже на глаза кепку, соскочил с перрона и в обход, путем бомжей, пробрался с Тарасом к электричке, и мы вскочили в нее лишь за секунды до отправления.
На самой окраине Твери, в квартире отдаленной родственницы Тараса, провел две недели. Тарас уходил в университет, а я тупо смотрел телевизор и слушал кассеты группы «Крематорий». (Временами мы ходили в осенний лес, вдоль проржавевших железнодорожных путей). Телемерзавцы объявили меня вначале убитым, потом раненым. Последовала вакханалия удовольствия от убийства, смакования крови и победы, дикие выходки победителей. Когда были объявлены выборы, я решил участвовать. Вернулся в Москву. Позвонил Зюганову. Спросил, не выставляет ли он своих людей в 172-м округе. Ответ был: "Нет. Давай, Эдик, мы тебя поддержим. Если бы КПРФ разрешено было участвовать в выборах, я бы включил тебя в список".
Явившись на регистрацию в окружную комиссию, я обнаружил, что КПРФ выставила по 172-му кандидатом женщину, члена КПРФ. Вот паскуды!
ПРЕДАТЕЛЬСТВО ЗЮГАНОВА
"Ваш вчерашний соратник Эдуард Лимонов кинул в оппозицию несколько «лимонок» — скандальных публикаций в газетах, где, в частности, проходится и по вам. Что вы на это скажете?
— Дело не в «лимонках». Меня, честно говоря, покоробило еще тогда, когда читал его книжку "Это я, Эдичка", где мат-перемат, как художественная манера, возведен в ранг добродетели. Я отнес это на издержки молодости, трудной судьбы. Ведь литератор, согласитесь, способный.
Но вот читаю последние его вещи и убеждаюсь: перед нами тот же «Эдичка», только теперь в политике. Скрипя зубами, он готов перекусать всех своих вчерашних друзей-соратников от Проханова и Чикина до Зюганова. А причина банальна. Он захотел попасть в Государственную Думу. Для многих из нас это было неожиданно. Но что за вопрос? Пошел по Тверскому округу. А там, кроме него, еще 8 кандидатов, в том числе от компартии — Астраханкина Татьяна Александровна. Молодая журналистка. Умная. Обаятельная. Самородок. Местные мне сразу сказали: авторитет у нее — безоговорочный. Наибольший шанс. А Лимонов вдруг просит во имя него снять все кандидатуры. Ну, как тут, когда все состоялось? Их не противопоставляли но она в первом туре обошла 8 мужиков, включая Лимонова и главу администрации, и теперь работает в Думе.
Вот что Лимоновым возведено в ранг политики и вызывает его изжогу, которую не позволяли себе самые отчаянные «демократы». Мне неприятно говорить это. Я обычно не ввязываюсь в персональные разборки. Но ведь неправда. Неправда и то, что, как утверждает Лимонов, у меня на Николиной горе какая-то дача… Ее там у меня среди столичных тузов никогда не было и быть не могло — кто туда пустит? Нет и сейчас. Был земельный участок в 150 километрах от Москвы, но за 3 года я в силу занятости не съездил туда ни разу и поставил на нем точку. Все в этих публикациях переврано".
Отрывок из интервью Зюганова в «Правде» за 10 августа 1994 года.
* * *
ЛИМОНКА В «ГЕНУ» ЗЮГАНА
На политические смотрины в марте 1992 года, на мой творческий вечер в ЦДЛ, пришли тогда Жириновский и Зюганов. Зюганова привел мрачный патриций Чикин, он же меня с ним и познакомил за кулисами до начала действа. Чикин вместе с Бондаренко вели вечер, Жириновский сидел в зале, а Зюганов предпочел простоять весь вечер в кулисе. Так я его и запомнил, как человека стоящего в кулисе.
Лидеры прикидывали, на что я способен, чтобы использовать меня позднее? Зюганов тогда был политической фигурой едва заметной величины. Уже вовсю юродствовал Жириновский, гремели еще имена Алксниса и Умалатовой, резко появился Анпилов. У Зюганова не было партии, он активно тусовался в оппозиции, представляя самого себя, был сопредседателем галлюцинаторной Думы Русского Национального Собора и членом других столь же эфемерных и экзотических организаций.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136