Со стороны это было заметно, пожалуй, наиболее ярко. Эта поездка и послужила толчком к написанию первых статей Лимонова. Те из них, которые вошли в данную книгу, были опубликованы и 1990–1992 годах в газетах «Известия», "Советская Россия", "Комсомольская правда", "Красная звезда", «Собеседник», "Литературная газета". В жанре "политической фантастики" еще в 1984 году написан для французского журнала «Зулу» памфлет "Исчезновение варваров", давший название книге. Читатель может убедиться, что (как и в вышеприведенном отрывке из романа "Это я — Эдичка") Лимонов, чуткий слушатель пульса эпохи, несомненно, предвидел наши катастрофические социальные изменения и за пятнадцать, и за семь лет до наших дней.
* * *
Данное предисловие было уже написано, когда произошли известные события августа 1991 года: насильственная попытка противодействия тем разрушительным процессам, которые наметились в стране. В том, что процессы эти разрушительны, не сомневается, кажется, никто. Расхождение — лишь в оценке последствий надвигающегося краха. Понятно желание тех и других общественных формаций отстаивать свою позицию до конца, даже впадая при этом в крайности. Нельзя с помощью оружия направить жизнь страны в нормальное (то есть ориентированное на удовлетворение насущных потребностей граждан) русло, но ясно, что нельзя считать демократическими и такие меры, как приостановление деятельности коммунистической партии — самой массовой до нынешнего дня общественной организации — и конфискация ее имущества. Необольшевизм, перенесенный в сегодняшний день, оборачивается разгулом национальной вражды, полным крахом экономики, беззаконием, возведенным подчас едва ли не в ранг государственной политики. Всячески осужденные 30-е годы возвращаются вновь, но уже с иной социальной подоплекой.
В этот переломный момент истории, когда наиболее отчетливо проявились и характеры политических лидеров страны, и позиции ведущих сил общества (чего стоят бесконечные склоки среди депутатов районного и городского уровней — людей, самой доброжелательной характеристикой для определения которых будет слово "случайные"), взгляд назад, на статьи Лимонова, приобретает ту же, что и у писателя, четкость и ясность. То, что он предчувствовал и о чем писал, что трактовалось нами как написанное в полемическом запале, воспринимается ныне как верное угадывание ситуации, причем без всяких скидок на "взгляд со стороны".
Ну, например (цитирую по статье "Остановить перестройку", написанной за два месяца до августовских событий и в тот период так и не опубликованной): "Если бы я был коммунистом, я бы голосовал за избрание нового Генерального секретаря. Не по причине моего недовольства Горбачевым, а потому, что КПСС теряет куда больше, чем приобретает, от своей связи с Горбачевым. (Пусть КПСС не обольщается, что I в лице Горбачева она находится у власти. Это он находится j у власти и использует вес КПСС для своих целей.) Привычка подчинения генсеку губит партию. Отделившись от Горбачева, партия могла бы поддерживать его только в тех случаях, когда была бы с ним согласна".
Сразу же после провала августовского путча именно Горбачевым под неубедительным предлогом поддержки ГКЧП была приостановлена деятельность КПСС, а имущество ее конфисковано. Нет, ущерб понесли отнюдь не партийные функционеры, большинство из которых уже открестились от нее и, в одночасье «прозрев», перешли в стан победителей, а те самые народные массы, которые, доверяя руководителям, переводили в ее кассы свои рабочие рубли.
Э. Лимонов замечает по поводу этой акции: "Демократические режимы не начинают с запрещения подавленных политических партий. Так поступают авторитарные режимы. Придя к власти, национал-социалисты запретили компартию Германии. Очеловечившийся режим апартеида разрешил недавно компартию… Жест же Горбачева, отказавшегося от ставшей обременительной для его, политического будущего пятнадцатимиллионной массы коммунистов в одну ночь, оставившего их на поругание и бесчестье, есть невиданная в истории низость. Разумеется, не с точки зрения политики, но с точки зрения общечеловеческой морали" (Независимая газета. 1991. 5 сентября).
Сама по себе попытка переворота до сих пор оставляет нас в недоумении: понятна решимость народа защищать свое право на волеизъявление, но непонятна, я бы сказал, агрессивная нерешительность «путчистов», провозгласивших новый курс, но не задумавшихся даже о его претворении в жизнь (это была "искренняя реакция серьезных, но наивных бюрократов, честных русских мужиков, осознавших… в какой страшной опасности находится страна. И попытавшихся единственно доступным им командно-административным способом спасти страну", — по определению Лимонова).
Да, возможно, переворот — следствие стремления самого Горбачева отмежеваться от балласта, которым стал в последние годы партийный аппарат, возможно, та грань противостояния, которая должна была выявить силу не правую, а скорее более мощную… Так или иначе, концентрация власти в руках фракции, именуемой «демократической», накладывает на нее ответственность непомерную. До сих пор ссылаются на грехи семидесяти лет Советской власти, призванной отвечать за экономический спад, национальную рознь (даже не межнациональную — между регионами, а рознь в пределах одних и тех же интегрированных мегаполисов), бедность и нищету старшего поколения, голодные смерти, бесконтрольное казнокрадство, гибель памятников истории и культуры… Ссылки эти теперь воспринимаются более чем несерьезно, сродни столь популярным ранее административным отпискам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103